Иов, или Осмеяние справедливости - Роберт Хайнлайн

— Сегодня вторник, завтра среда. ВОТАН! И это твой бог?!

— Один. Вотан — неправильный перевод с древненорвежского. Отец Один и два его брата сотворили мир. В начале была пустота, ничто — все остальное очень сходно с Книгой Бытия, даже включая Адама и Еву, только у нас они называются Аскр и Эмбла.

— Но может быть, это и в самом деле Книга Бытия?

— Что ты имеешь в виду, Алек?

— Библия — Слово Божие, особенно ее английский перевод, известный как «версия короля Якова», ибо каждое слово этого перевода отбиралось с молитвой и на него были затрачены усилия самых блестящих ученых. Каждое расхождение во мнениях тут же в молитвах передавалось самому Господу. Так что «Библия короля Якова» — действительно Слово Божие.

Однако нигде не сказано, что Слово должно быть одно. Священные Писания других народов, сделанные в другое время и на других языках, могут точно так же отражать историю… если они не противоречат Библии. А ведь именно так обстоит дело по твоим словам, не так ли?

— Ах, но это касается только сотворения мира и Адама с Евой, Алек. Хронология совершенно не совпадает. Ты сказал, что мир сотворен около шести тысяч лет назад?

— Около того. У Хейлса побольше. Библия не содержит дат: даты — новейшее изобретение.

— Даже такой большой срок… у этого… как его… Хейлса?.. — слишком мал. Сто тысяч лет — куда более вероятно.

Я начал протестовать — в конце концов, есть же вещи, которые невозможно слушать без возражений, — но затем я вспомнил, что решил не говорить ничего, что может заставить Маргрету спрятаться в свою раковину.

— Продолжай, родная. А рассказывают ли твои религиозные писания, что случилось в эти тысячелетия?

— Большая часть всего происшедшего относится к временам, когда письменность еще не была изобретена. Кое-что сохранилось в эпических поэмах, которые распевались скальдами, но даже это началось лишь тогда, когда люди стали жить племенами и Один научил их петь. Очень долго в мире царили «снежные гиганты», а люди были всего лишь дикими животными, на которых охотились ради развлечения. Но главное различие в хронологии таково, Алек: Библия охватывает период от сотворения мира до Страшного суда, затем следует тысячелетнее царство Божие на земле, потом Битва в небесах и конец нашего мира. После этого — Святой град и вечность — время остановится. Верно?

— Ну да. Профессиональный знаток эсхатологии[44]счел бы это упрощением, но главные события ты назвала правильно. Детали даны в Откровениях, следовало бы сказать — в Откровении святого Иоанна Богослова. Многие пророки имели видения, связанные с концом света, но только святой Иоанн изложил эту историю связно, так как Откровение было дано Иоанну самим Христом, дабы спасти избранных от обмана ложных пророков. Сотворение мира, грехопадение, долгие столетия борьбы и испытаний, затем Последняя битва, за которой последует Судный день и царствие Божие. Твоя вера о том же, любимая?

— Последнюю битву мы зовем Рагнарок, а не Армагеддон.

— Я думаю, терминология не имеет значения.

— Ну пожалуйста, не перебивай меня, милый. Названия ничего не значат, а вот что произойдет — важно. В твой Судный день козлы будут отделены от овнов. Спасенные вкусят вечное блаженство; проклятые — вечные муки ада. Так?

— Верно. Но для научной точности следует заметить, что некоторые авторитеты считают, будто, поскольку блаженство вечно, Бог так любит мир, что даже проклятые могут в конечном счете спастись: нет душ, которые не могли бы получить спасения. Другие же теологи называют такой взгляд ересью. Но мне он по душе. Мне никогда не нравилась идея вечного проклятия. Я ведь сентиментален, дружок.

— Я знаю, какой ты. И люблю тебя за это. Ты наверняка нашел бы мою древнюю религию привлекательной… поскольку в ней отсутствует вечное проклятие.

— Отсутствует?

— Отсутствует. При Рагнароке мир, который мы знаем, будет уничтожен, но это не конец. Спустя долгое время, время оздоровления, будет создана новая Вселенная, лучше, чище и свободней от зла, чем этот мир. Она просуществует бесчисленные тысячелетия, пока опять силы зла и холода не поднимутся против добра и света. И опять наступит время покоя, за которыми последует новое сотворение, и появится новый шанс для человечества. Ничто не кончается. Ничто не может быть совершенным, и вновь и вновь род человеческий получает шанс стать лучше, чем был в прошлом… И снова, и снова, и так без конца.

— И ты в это веришь, Маргрета?

— Я нахожу, что в это поверить легче, чем самодовольным праведникам и отчаянным воплям проклятых христианской веры. Говорят, Иегова всемогущ. Если так, то несчастные проклятые души в аду существуют лишь потому, что Иегова запланировал все это до мельчайших деталей. Разве не так?

Я помолчал. Логическое слияние всемогущества, всеведения и всеблагости — самая колючая проблема теологии, на которой даже иезуиты сломали немало зубов.

— Маргрета, некоторые тайны всемогущества очень трудно разъяснить. Мы, смертные, должны принимать благие намерения нашего Отца по отношению к нам на веру, независимо от того, понимаем мы их или нет.

— А должен ли ребенок понимать благие намерения Бога, когда его мозги разбрызгиваются по камням? И отправится ли он в ад, вознося благодарение Богу за его бесконечную мудрость и доброту?

— Маргрета, ради Бога, о чем ты говоришь?!

— Я говорю о тех местах Ветхого Завета, в которых Иегова отдает прямые приказы убивать детей, иногда указывая, что им следует разбить головы о камни. Прочти-ка псалом, который начинается словами: «При реках Вавилона…»[45]— или слова Господа Бога, обращенные к Осии: «…Младенцы их будут разбиты, и беременные их будут рассечены».[46]А есть там еще история об Елисее и медведицах. Алек, веришь ли ты сердцем своим, что твой Бог велел медведицам разорвать маленьких детей только за то, что они посмеялись над плешивой головой старика? — Она замолкла.

И я молчал. Наконец Маргрета сказала:

— Этот рассказ о медведицах и сорока двух ребятишках есть в твоем истинном Слове Господа?

— Разумеется, это Слово Господне. Но я не стану притворяться, что понимаю его полностью. Маргрета, если тебе нужно полное объяснение того, что сделал Господь, молись о том, чтобы он просветил тебя, но не надо шпынять меня.

— Я не собираюсь шпынять тебя, Алек. Извини.

— Можешь не извиняться. Насчет медведиц я никогда не понимал, но я не позволю сомнению поколебать свою веру. Может, это своего рода иносказание. Но послушай, дорогая, ведь, как мне кажется, история твоего Отца Одина тоже довольно кровавая?

— Не тот масштаб. Иегова разоряет город за городом, уничтожая в них поголовно всех мужчин, всех женщин и всех детей, вплоть до грудных младенцев. Один же убивает только в сражениях и только врагов, так сказать, равных ему по рангу. Однако главная разница состоит в том, что Один отнюдь не всемогущ и не претендует на всеведение.