Любовница поневоле - Марина Эльденберт

Для меня это за гранью.

— Мой тебе совет, — говорит Элис, когда я поравнялась с ней, — прими их правила и наслаждайся жизнью. Я заметила, как на тебя смотрит Доминик. Ты его крепко зацепила, так что, если будешь умной, альфа станет из твоих рук есть.

Я не собираюсь рассказывать ей, что наши отношения с Домиником временные. Учитывая, чья она любовница. Поэтому предпочитаю промолчать, а вот рыжая продолжает:

— Но вервольфы не любят, когда вмешиваются в их устои. В общем, не строй иллюзий, что он на тебе женится или что-то вроде этого. Чем раньше ты это примешь, тем лучше.

Скажи мне кто-нибудь это четыре года назад, я бы послала этого советчика куда подальше, а сейчас я всего лишь сцепила зубы и подавила нервный смешок. Вот что бы я получила, выбери я тогда его, а не Дэнвера, — встречи для секса несколько раз в неделю, красивые платья и премиум-статус. Муж ангелом не был, но у него хотя бы хватило смелости пойти против волчьей системы. Но и альфой он тоже не был, а им вроде как обязательно продолжать свой род, чтобы вервольфы не загнулись и не выродились. Вопрос в другом: что им мешает любить своих волчиц?

Если Доминик привез меня сюда, чтобы в очередной раз указать мое место, ему это удалось. Может, для Элис все это было в порядке вещей, но не для меня. Такие отношения точно не для меня.

Доминик, видимо, уже обсудил свадебные приготовления и ждал неподалеку, а когда я подошла ближе, притянул к себе.

— Все в порядке?

— В полном, — киваю я. — Что у нас дальше в программе?

Он переплетает наши пальцы и тянет уводит в сторону боковых дверей.

— Пойдем.

Мы идем по коридору, стены которого покрывает имитация мха, поднимаемся по каменным ступеням и очень скоро оказываемся в номере, который тоже стилизован под живую природу. Пол укрыт травяным покрывалом, кровать представляет собой гамак, растянутый между четырех столбиков, каменный столик и пни-стулья, водопад вместо душа. Стены здесь полностью прозрачные, что только добавляет единения с лесом, но кажется я начинаю привыкать ко всей этой «дикости». Ну или мне становится все равно.

Стоит нам переступить порог номера, я закидываю руки за шею Доминика и первой его целую. Вкладываю в этот поцелуй все свое яростное желание. Мы же здесь за этим! Зачем еще любовницы вервольфам? Не баллады же под луной слушать?

Доминик перехватывает мои запястья и заводит их над моей головой прежде, чем я успеваю добраться до пуговиц на его рубашке и ощутимо прикусывают мою нижнюю губу. А после толкает меня к мшистой стене, впечатывая в нее всем телом. Впечатывая меня в себя.

Я не остаюсь в долгу, кусаю его в ответ и потираюсь бедрами о его член. Пока что через одежду, но учитывая, что на мне нет белья, получается достаточно остро.

— Что Элис тебе сказала? — выдыхает Доминик, отрываясь от моих губ.

— Ничего.

Его глаза сверкают гневом и возбуждением. Альфа совсем неравнодушен ко мне, и я это читаю не только по глазам. Мне в живот упирается вполне ощутимый бугор.

— Что я говорил про ложь, Шарлин?

— Она сказала то, что я и так знаю. Что человеческие женщины нужны вам исключительно для развлечений. Что я нужна тебе для секса. Так что хватит тратить время на разговоры! Сделай наконец то, ради чего мы здесь!

Наверняка за приказы альфе по головке не погладят, но я прижимаюсь к нему тесно-тесно, как кошка потираюсь о его тело. Он же хочет этого. Хочет меня. Так пусть получит!

Только это и получит.

Взгляд Доминика вспыхивает желтым. Не просто желтым, он загорается такой яростью, что у меня перехватывает дыхание.

— Предпочитаешь верить кому угодно, только не мне, — рычит он.

— Ну почему же? Тебе я верю. — Только очень внимательный способен уловить в моем тоне сарказм, а Доминик — внимательный.

— От меня ты получишь только правду.

Правду об отношении альф к этим девушкам и их привилегиям. Или он о другом? Боится, что меня настроят против него?

Мне смешно от самой идеи.

— Меня не интересуют ваши волчьи игры, Доминик! Будь моя воля, я бы вообще не сталкивалась ни с одним вервольфом. Ни с альфами, ни с их постельными зайками! — Последнее я выплевываю как самое страшное ругательство.

— Постельными зайками? — переспрашивает он. — Таким ты видишь мое к тебе отношение?

— А это не так?

Человеческие черты вервольфа меняются, заостряются, открывают звериную суть. Нависая надо мной Доминик сверлит меня таким злым взглядом, что мне кажется, он готов просто растерзать меня на месте, и я инстинктивно вжимаюсь спиной в стену. А потом меня поднимают в воздух, и вот я уже оказываюсь на кровати-гамаке, из которой не так просто выпутаться.

— Нет, Шарлин, на зайку ты точно не тянешь, — низко рычит вервольф. — И на волчицу тоже.

Он разворачивается и идет к двери. Когда до нее остается два шага, до меня доходит, что он собирается просто уйти.

— Куда ты?

— Пойду займусь тем, ради чего сюда приехал, — бросает он через плечо и выходит за дверь.

— Рэбел, ты перезвонила приму Доретту?

— Да, он сказал, что заберет свой заказ вечером.

— Отлично. А что насчет той огромной коробки в подсобке?

— Разберу, как только будет время.

— Завтра?

— Завтра у меня выходной!

Точно! Я и забыла, что пообещала его помощнице.

Прошла неделя с того вечера, как Доминик привез меня в клуб для альф.

Тогда он просто ушел из номера и вернулся под утро. Я спала, но тут же проснулась, почувствовав на себе его взгляд.

Я не знаю, чем он занимался всю ночь, но от него пахло потом и чем-то звериным. Диким. И я действительно пожалела, что я не волчица, которая может улавливать обонянием мельчайшие детали. Я не спросила, решила притвориться, что мне все равно, хотя любопытство раздирало меня на части, а он постоял возле гамака и отправился под водопад.

Там я тоже побывала вечером. Как и обошла по кругу странный номер, прогулялась по коридорам, но нашла только еще одну комнату, джакузи и выход в лес. Проход в общий зал отеля оказался закрыт.

Доминик меня просто запер.

Вот тут не нужно было спрашивать «зачем», видимо, он не хотел, чтобы я общалась с кем-то еще. Не то чтобы я сильно жаждала этого, но идея поговорить с другими альфами приходила мне в голову. Банально для того, чтобы получше узнать их общество, а в идеале — услышать для себя что-то важное. Конечно же, Доминик перестраховался, и когда я это поняла, то первые полчаса хотела разбить что-нибудь о его голову.

Потому что никакие сделки не позволяли ему запирать меня где-либо!