Исповедь «святой грешницы». Любовный дневник эпохи Возрождения - Лукреция Борджиа

Я стала герцогиней Феррарской, но пока не знаю, рада ли этому. Даже очень больной и почти беспомощный Эрколе д’Эсте был гарантией спокойствия в Ферраре. Боюсь, что теперь начнется борьба за власть.

Альфонсо наследовал отцу по закону и согласно его завещанию, споров быть не может, но кто знает, что на уме у его братьев.

Надеюсь, что ничего дурного не случится, но мне неспокойно.

Прошу простить, если не смогу вовремя отправить Вам очередное послание, мне предстоят роды, а они всегда были тяжелыми. Ферраре нужен наследник.

Лукреция справедливо опасалась проблем из-за передачи власти. Смерть очередного правителя почти всегда означала период волнений, и в Ферраре тоже. Всего лишь дважды за предыдущие столетия власть в герцогстве переходила от отца к сыну и от брата к брату без вражды и столкновений.

Это послание интересно тем, что начинала его супруга наследника Феррары, а закончила герцогиня. Герцог Эрколе д’Эсте, о котором столь нелестно Лукреция отзывается в начале письма, тоже умер. Супруг Лукреции Альфонсо стал следующим герцогом Феррары, а она герцогиней.

Вероятно, поэтому часть письма посвящена хозяйственным проблемам герцогства.

В 1505 году Лукреции оказалось не до покаянных писем папе Юлию, хотя она и беспокоилась за судьбу брата.

В январе после продолжительной болезни умер ее свекор герцог Феррары Эрколе д’Эсте. Его старший сын Альфонсо, муж Лукреции, во время болезни отца находился далеко, и существовала прямая угроза, что власть в Ферраре захватят братья Альфонсо. Лукреция успела предупредить супруга, но трагедии избежать не удалось.

Косвенно виновной в этом была ее кузина красавица Анжела Борджиа. В девушку влюбились два сына умершего герцога – кардинал Ипполито и его сводный брат Джулио. Анжела, отдававшая предпочтение незаконнорожденному Джулио, заявила Ипполито, что тот не стоит и единого глаза своего сводного брата. Кардинал Ипполито расправился с Джулио, попросту выколов тому глаза! Левый удалось спасти, но молодой человек остался изуродованным.

Альфонсо и Лукреции стоило большого труда помирить братьев, поскольку даже простое разбирательство со стороны папы Юлия привело бы к еще большей трагедии для всего дома д’Эсте – они могли лишиться всех своих владений, а Ипполито, и без того рассорившийся с новым папой, потерял бы не только сан.

Братья помирились, Анжелу срочно выдали замуж за местного дворянина, она родила сына (от Джулио), который по иронии судьбы в свое время женился на дочери Ипполито (кардиналы всегда имели незаконнорожденных детей).

Но Фернандо, еще один сын герцога Эрколе, не сделавший ни единой попытки предотвратить столкновение братьев и их примирения, решил, что стремление Альфонсо к миру в семье – знак его слабости, а потому можно захватить власть. Уже была решена участь Лукреции – ее место в монастыре, Ипполито следовало уничтожить, как и самого Альфонсо. На герцога даже совершено четыре покушения (одно в постели у проститутки). Но Альфонсо д’Эсте сумел избежать гибели.

Он больше не пытался никого ни с кем примирить, оба брата – Фернандо и помогавший ему Джулио – были отправлены в тюрьму навечно и там забыты. Фернандо умер в заточении через 34 года, а Джулио выпустил внук Лукреции и Альфонсо через 51 год. У них было время, чтобы раскаяться…

В 1505 году Лукреция родила сына, названного в честь ее отца Александром, однако мальчик не прожил и месяца. По Ферраре пополз слух, что проклятие над родом Борджиа не позволит молодой герцогине иметь наследника. Это не способствовало ее душевному равновесию и физическому здоровью.

Ваше Преосвященство, позвольте заверить Вас в моей готовности продолжать рассказ о моей жизни, если Его Святейшество это по-прежнему интересует.

Не знаю, что я своими скромными силами и талантом могу добавить к известному уже о семье Борджиа, которой больше не существует.

Едва ли отец мечтал о таком финале для своих сыновей и нашей семьи, но даже понтифик может ошибаться.

Не встретив возражений по самой форме изложения, я продолжаю свое описание. Судьбы наших двух семей – Борджиа и д’Эсте – действительно многому могут научить, если только кто-то пожелает учиться. Но боюсь, что нечто подобное может рассказать каждая из знатных семей Италии, даже если у них нет печальной известности Борджиа.

Dat veniam corvis, vexat censura columbas (к воронам милостив суд, но он угнетает голубок – лат.).

* * *

Наверное, любой человек хотя бы единожды испытывает уныние. Не леность, заставляющую бездельничать, а именно душевный ступор, когда сама душа не способна ничего чувствовать.

У деятельных натур, а все члены нашей семьи именно таковы, душевное уныние случается из-за какой-то катастрофы, когда оказываешься неспособным видеть путь вперед, видеть выход из тьмы, в которую провалился.

Я знаю, что лучший выход – искренняя молитва; будучи подвержена такой беде, как душевное уныние, я устремлялась в монастырь и просила Господа о помощи именно там. Мне всегда помогало пребывание в Сан-Систо, и здесь в Ферраре помогают святые обители.

К сожалению, Чезаре никогда не внимал моим советам, он не пытался найти утешение в молитве с тех самых пор, как вознамерился отказаться от своего сана.

Я не могу не писать о ссоре своих деверей и разыгравшейся в доме д’Эсте трагедии. Чувствую себя виноватой в случившемся.

Когда Ипполито и Джулио приехали за мной в Рим, они воспользовались пребыванием там сполна. Ипполито, уже знакомый с Чезаре, забыл о страшной репутации герцога Валентинуа и окунулся вместе с ним в водоворот римских развлечений, преимущественно у куртизанок. Не отставал от них и Джулио.

Я радовалась тому, что Санча сидит взаперти, иначе моя золовка непременно связалась бы с обоими, добавив мне неприятностей и слухов о разврате.

Что не смогла из-за своего заточения Санча, сумела моя кузина Анджела. Сначала она связалась с Ипполито. Красивый и опытный кардинал привлекал внимание многих женщин и против связи с Анджелой Борджиа не возражал. Все время подготовки к свадьбе и яростных торгов за приданое мне было не до увлечений кузин, хотя просьба Анджелы взять с собой в Феррару удивила.

Уже по пути появились слухи, что моей кузине не дают прохода оба брата – и Ипполито, и Джулио. Я пыталась намекнуть ей, что нужно выбрать как можно скорей и лучше всего сделать выбор в пользу Джулио – внебрачного сына герцога Феррарского, который, конечно, не будет наследником, но и обижен отцом тоже не будет, Эрколе д’Эсте относился к законным и внебрачным детям одинаково. К тому же Ипполито кардинал и никогда не сможет жениться.

Но отношения между Анджелой и Ипполито зашли уже слишком далеко, чтобы прекратиться просто так. Санча спала с обоими моими братьями, будучи женой третьего, но умела держаться так, что никто не был в обиде. Анджеле такого не дано. Сначала она превозносила до небес красоту и любовный пыл Ипполито, а потом вдруг решила, что Джулио красивей.