Жемчужина страсти - Юдифь Готье

— Не ходи в Ямазиро, — сказал он ему, как только тот явился, — спеши в Сумиоси и постарайся раздавить бунтовщиков, если они действительно укрепились в этом месте.

— Лечу, государь, — сказал Гарунага, — и клянусь победить.

Несколько минут спустя он покинул Осаку со своим отрядом. В то же время множество рыбачьих лодок, пользуясь приливом, вышли из гавани и направились в открытое море, подгоняемые сильным ветром. Это была флотилия Нагато. Принц один из первых узнал о появлении в Сумиоси солдат Гиэяса. Он немедленно решил пуститься в море и крейсировать около угрожаемых берегов.

На каждой барке было по четыре человека; в той, где сидел Нагато, было одним больше: это был Лоо. Он поймал несколько рыб и с наивной жестокостью смотрел, как они корчились в предсмертных судорогах. На руле сидел Райдэн.

Лежа на дне барки, принц рассеянно смотрел вверх, на снасти и на большой серый парус, который скрипел, надуваясь; он мечтал. Все та же мечта наполняла его душу, подобную морю, которое вечно отражает небо. Всякое событие, всякое действие горестно отражались в душе принца; это были облака, застилавшие его любовь, мешавшие ему предаться ей всецело. Однако его благородный характер побуждал его преданно служить своему государю, пожертвовать для него своей кровью и спасти его, если возможно; но невольно он часто забывал войну, Гиэяса, интриги, преступления, подобно тому, как тишина, сменившая нарушивший ее шум, заставляет забыть его. Тогда он мысленно припоминал брошенный на него взгляд, оттенок голоса, складку покрывала, приподнятого ветром и коснувшегося его губ. Он вновь испытывал дрожь, вызванную в его крови этим легким прикосновением. Иногда он говорил себе, что, может быть, и она думала о нем, и взор его блуждал за этой мыслью.

Волны тихо качали его, как бы поощряя эти безумные мечты; парус, надутый ветром, походил на громадный серп луны; от быстрого хода вода хлестала в нос лодки.

— Я бросился в это странное предприятие, чтобы не удаляться от нее, — бормотал он. — Я рассчитываю на судьбу, которая доставит мне случай послужить моему государю, так как если бы меня попросили объяснить план моего похода, то я бы был в большом затруднении. Находиться в самых опасных местах, яростно сражаться, затем удалиться без огласки — вот моя цель. Все-таки, по мнению генерала Йокэ-Муры, маленький отряд волонтеров, явившихся среди битвы, может иногда дать перевес в сторону победы и оказать большие услуги… Я, кстати, вспомнил об этом, чтобы оправдать мое поведение, — прибавил с улыбкой принц.

Пятьдесят барок, составлявших флотилию, рассеялись по морю. Лоо говорил, что они похожи на рой бабочек, готовых погрузиться в воду. Около полудня приблизились к берегу. Так как Сумиоси был уже недалеко, то Нагато хотел выйти на сушу и собрать новые сведения о неприятельском войске. Барки пристали в маленькой бухте; большая часть осталась в открытом море, и только двадцать человек высадились с принцем. Они пошли по дороге, которая тянулась в ста шагах от берега, и направились к деревне. Они шли некоторое время, вдруг первые, которые уже завернули за угол, вернулись поспешно назад и закричали:

— Какой-то даймио, даймио!

— Ну так что ж? — сказал Нагато.

— Если мы не останемся на дороге, то пойдут через нас или отрежут нам голову, — сказал Райдэн.

— Поди-ка, посмотри, Лоо, — сказал принц, — чье имя написано на столбе, у края дороги. Если вельможа ниже меня родом, мы повалим столб, и, хотя у меня нет свиты, даймио даст мне дорогу.

Лоо, осмотревшись с минуту кругом, бросился бежать к. одному из столбов, которые вельможи приказывают расставлять на своем пути, чтобы известить, когда они здесь будут проходить.

Юноша вскоре вернулся с изумленным лицом.

— Это мы, господин, будем здесь проходить.

— Как? — сказал принц.

— На дощечке написано, — сказал Лоо, — что «всемогущий Ивакура Терумото-Мори, принц Нагато, пройдет через эту страну на десятый день пятой луны».

— Тише, Лоо, — сказал принц, — не удивляйся ничему и будь скромен…

«Это Садо едет в мои владения», — прибавил он про себя».

Уже легкое облачко пыли обозначало передовых шествия, которое огибало угол дороги. То были слуги, писцы и повара со всевозможной посудой. Матросы стали на колени на краю дороги, принц скрылся за изгородью из шиповника.

Прошла первая группа, за которой следовали десятка два лошадей, навьюченных ящиками и тюками, обернутыми красной кожей; затем потянулось множество людей с пиками, знаменами, мечами, луками, колчанами, зонтиками. За ними шла толпа служителей; у каждого на плече был лакированный ящик с одеждой и разными принадлежностями принца. Далее выступали офицеры с княжеским роскошным оружием и копьями, украшенными петушиными перьями или кожаными ремешками. Конюхи вели лошадей в роскошной сбруе; один самурай, в сопровождении двух слуг, держал на руках шляпу, под которой принц укрывался от солнца, сходя с коня.

Другой вельможа нес зонтик в черном бархатном чехле, за ним молча тянулись слуги и багаж этих вельмож.

Вслед за тем появились двадцать восемь пажей в круглых шляпах, сопровождая княжеские носилки. Эти пажи выделывали какие-то странные движения: шагая, они закидывали одну ногу назад, поднимая ее как можно выше, и в то же время забрасывали вперед руку, как будто собираясь плыть. Наконец, показалось норимоно. Его несли восемь человек, которые шли мелкими шагами, поддерживая одной рукой единственный шест, протянутый в виде лука над паланкином; другую руку они вытянули вперед, как бы внушая молчание и почтительный трепет.

Стенки норимоно были покрыты черным лаком и усеяны золотыми гвоздями; на них были изображены княжеские знаки Нагато — три шара под пластинкой. Внутренность этого огромного ящика была обита блестящей шелковой материей; на тюфяке, покрытом бархатным ковром, лежал князь и перелистывал книгу.

Шествие замыкала толпа конюхов, пажей и знаменосцев, которые двигались в полном порядке, среди глубокого молчания.

— По правде сказать, — заговорил Райдэн, вставая и отряхивая пыль с колен, — все это очень красиво, но я предпочитаю быть простым матросом и ходить, как мне нравится, не будучи стеснен этой громоздкой обстановкой.

— Да замолчи же, — сказал другой, — ты рассердишь господина.

— Он, без сомнения, разделяет мои взгляды, — сказал Райдэн, — потому что из князя стал матросом.

Дошли до ближайшей деревни и без всяких расспросов узнали все, что нужно было. Сюда съехались из многих соседних городков. Улицы были запружены народом, телегами, скотом. Из этой толпы людей и животных несся страшный гам. Испуганные быки мычали, давя друг друга; поросята пронзительно визжали, попадаясь под ноги; женщины стонали, дети плакали; из уст в уста переходили одни и те же рассказы о совершившихся событиях.

— Они взяли остров Стрекозы!

— Их видно с берега, против Сумиоси. Жители острова не могли бежать.

— Они приехали на трех великолепных военных джонках, местами вызолоченных, с высочайшими мачтами, с развевающимися во все стороны флагами.