Мамба в СССР. Черный курсант - Алексей Птица

ещё много того, что пригодится. Дорога дальняя, делать нечего, вот и буду читать. Короче, стану настоящим африканским офицером!

Глава 12 Военные приколы

Наступили тёплые майские дни, запахло гиацинтами и сиренью. Особенно хорошо пахла так называемая «персидская» сирень. Её дурманящий аромат плавал во влажном воздухе, словно медовая сладость, разлитая по бокалам. Хотелось жить, хотелось петь, хотелось встречаться с девушками. Много чего хотелось.

Одно из самых ярких воспоминаний детства — это поиск и поедание цветков сирени с пятью лепестками. И никакие увещевания взрослых о том, что не надо жрать пыльное растение на нас не действовали! Мы, как дорвавшиеся до свежей зелени бараны, поедали пятилистники, загадывая всевозможные желания! Воспоминания детства всегда самые лучшие и крепкие, вот и я припоминал события, что случились ещё в советском детстве.

Помню походы к бабушке, беготню на пустыре по дикой конопле два метра ростом, прополку грядок, тяжёлый ранец за моими плечами первоклашки. Помню, как бегали по стройкам и искали строительные патрончики. Самостоятельное изготовление взрывпакетов, безбоязненные походы в город, и когда можно было уехать на рыбалку за пять остановок на электричке и полчаса хода пешком. Много осталось детских воспоминаний и хороших и не очень. Однако не стоит о грустном.

Весна цвела буйным цветом, а мы сидели в стенах училища на занятиях. Жизнь в казарме пресна и скучна из-за своего однообразия. Ты смотришь на мир сквозь решётку ограды военного учебного заведения. Одно утешение — увольнительные. Но и они не могут компенсировать жизнь на гражданке, а значит, нужны развлечения. Но какие могут быть развлечения в казарме? Да всякие, и в подавляющем своём большинстве довольно жёсткие, так как коллектив-то мужской, а не женский.

Не считать же за развлечение тот день, когда Оксана и Сима пришли отрабатывать честно у меня отжатое? Хотя… неплохо получилось! Встретились мы не на следующий день, как договаривались, а лишь когда мне удалось удрать в самоволку. За пару копеек я позвонил Оксане из раздолбанной телефонной будки, и она, захватив подругу, пришла в парк.

— Привет, ударницы!

Те недоуменно уставились на меня.

— Я вообще-то троечницей в школе была, — мрачно сообщила мне Сима.

— А сейчас ударницей станешь! — хохотнул я. — Ну что, встретим новую пятилетку ударным трудом? Преумножим могущество Родины?

«Не накаркать бы, — мелькнула запоздалая мысль. — А то, как преумножу сейчас…». И подхватив обеих подружек под руки, я повёл их в удалённый уголок парка, густо заросший какими-то кустами. Одинокий низко висящий фонарь освещал небольшой запертый на ночь киоск «Союзпечать» и кусочек дорожки, но шагах в десяти было темно так, что ног собственных не видно.

— Раздевайсь! — скомандовал я, и Сима шустро, по-военному начала разоблачаться прямо там, где стояла.

— Ага, бегу и падаю, — буркнула Оксана, ухватив подругу за расстёгнутую юбку в последний момент. — А если менты? Так и побежим, задницами сверкая?

— Тоже верно, — согласился я с её логикой. — Тогда: оголяйсь!

Сима затеребила в руках уже снятую блузку, не зная, как с ней поступить: надевать или уже не стоит? Оксана же просто подняла юбочку. А под ней… под ней ничего не было! Подготовилась девочка.

— Гандон надень, — произнесла она и протянула мне резиновое изделие номер два.

— У меня свой есть, — ухмыльнулся я, доставая фирменный презерватив. — А твой только для водяных бомбочек годится.

Начать решил с хорошо знакомого блюда, оставив незнакомое на десерт. Прислонившись к какому-то дереву, Оксана честно отрабатывала должок, когда я прошипел Симе, смотревшей на нас широко раскрытыми и блестящими от охватившего её возбуждения глазами:

— А ты чего стоишь? Работай, давай!

— Как? — растерялась девушка.

— Каком кверху, — рассмеялась Оксана, но тут же застонала, словив оргазм, и расслабилась в моих руках.

Сделав пару поступательных движений, я опустил девушку на траву и развернулся к Симе:

— Обопрись о спинку скамейки.

Та сделала, как ей велели. В темноте сверкнула белая оголённая попа.

«Бе-лу-ю бе-рёз-ку

Чёр-ный гре-на-дил

Ря-дыш-ком с кио-ском

К лав-ке при-гвоз-дил!» — било в моём мозгу в такт подхваченному ритму.

Сима, будучи чуть полнее Оксаны, давала совсем другие ощущения. Разогревшись от созерцания, деваха активно подмахивала и вообще подошла к процессу, как говорится, с огоньком: постанывала, тискала свою (надо упомянуть немаленькую) грудь и сжимала мышцы. Так что скоро и я достиг наивысшей точки, получив разрядку.

— Ну, что насытился?! — усмехнулась Оксана.

— Не-а, — расплылся я в улыбке. — Вставай рядышком.

Бе-лых двух бе-рё-зок

Чёр-ный гре-на-дил

Ря-дыш-ком с кио-ском

На лав-ке раз-ло-жил!» — стишок чуть-чуть изменился.

Увлёкшись, я, наверное, и не заметил бы прохожего, если б он не зашипел, обо что-то споткнувшись в темноте.

— Ааа! — пискнула Сима.

Я зажал ей рот ладонью, но было уже поздно: нас заметили! Поддатый мужичок направился прямиком к зависшим над скамейкой девушкам. Подойдя ближе и увидев, что одна светит вывалившимися из лифчика сиськами, он поинтересовался:

— А что это вы тут делаете?

— Гуляем, — ответил я.

Мужик поднял глаза и уставился на меня. Вернее на блестевшие в темноте белки глаз. Меня самого он, судя по всему, так и не увидел.

— Свят! Свят! Свят! — пробормотал пьянчужка, резко трезвея. Потом попятился и, развернувшись, ломанулся прочь, вопя: — Бабы чёрту отдались!

— Не прерываемся! — нагнул я обеих должниц к лавке и продолжил…

Кончив в Оксане, я присунул Симе, и та выдоила меня без остатка.

— Всё! — выдохнул. — Можете идти.

— Ты, ты, ты! — Оксана не могла произнести фразу дальше, лишь тыкала в мой член пальцем и наливалась гневом. — Козёл!

Опустив взор, я понял, почему она пришла в ярость: от презика остались жалкие лохмотья!

— Бывает… — пробормотал я, натягивая штаны и готовясь к низкому старту.

— Дети от этого бывают! — рявкнула Оксана, но я уже мчался в училище.

* * *

В казарме как-то было уж слишком скучно, и я решил подколоть своих сокурсников. От каждого взвода у нас назначался один человек на день в качестве дневального на телефоне. Так он ничего особо не делал, просто должен был подходить в случае звонка и брать трубку внутреннего телефона.

Выйдя из казармы, я зашёл в учебный корпус, где стоял в коридоре внутренний телефон, такой же, как и у нас. Взял трубку и набрал номер собственной казармы.