Французский квартал - Стелла Камерон

— Она считает нас с Амелией членами своей семьи. Реализует на моей персоне свой материнский инстинкт. Ну, заходи смелее.

Селина переступила порог комнаты и, увидев Амелию, вздрогнула от неожиданности. Девочка сидела в том же кожаном кресле, как и в прошлый раз, прижимая к груди большую лягушку.

— Так, а вы что тут делаете, юная леди? — раздался за спиной Селины голос вошедшего в комнату Джека. — Насколько я знаю, тебе давно уже пора спать.

— Мне нужно поговорить с тобой, папа. Правда. Джек подхватил дочь с кресла. Ребенок тут же обнял его ручонками за шею и звучно чмокнул. Джек, улыбнувшись, потрепал девочку по черным кудряшкам.

— Спасибо, мисси. Очень мило с твоей стороны, но ты все-таки сейчас пойдешь в постель.

— Знаешь, как мне было трудно сюда пробраться? Тилли все время следила за коридором.

— И правильно делала. Ты помнишь мисс Пэйн? Амелия взглянула на Селину:

— Конечно. Я же не маленькая. У вас свидание? «Господи, Джек, избавь меня от этого!» Селина не знала, куда и деваться от смущения.

— Пятилетним детям не пристало задавать такие вопросы взрослым, это дурные манеры, букашка. А Селина — моя коллега.

— Как это?

— Мы работаем вместе. А теперь спать.

Джек стал выпроваживать Амелию из комнаты, но девочка в последний момент зацепилась ручонкой за дверь и пожаловалась:

— В моей комнате живет злое привидение, Селина. Оно приходит всякий раз, когда чувствует, что папа не думает обо мне. Ест мои игрушки, а после отрыжки не просит прощения. А папа рассказывал вам про Филимению?

— Филомену, — поправил ее Джек и оторвал дочь от двери. — Нет, букашка, не рассказывал.

— У нее тоже неприятности из-за привидений, — продолжила Амелия. — И еще из-за Ледяного Волшебника, который крадет маленьких эльфов. Но некоторые эльфы тоже плохие. Сейчас Филимения едет на Северный полюс, чтобы помочь Санта-Клаусу. — Девочка ткнула маленьким пальчиком в окно. — А через улицу живет еще одно привидение. Я видела, как оно смотрело на меня из-за занавесок.

Джек подхватил девочку на руки, вышел с ней в коридор и прикрыл дверь кабинета. Селина проводила их глазами. Значит, Джек сам сочиняет сказки для своей маленькой дочери…

На нее вновь нахлынули странные чувства, от которых она вся порозовела и смутилась.

Интересно, кто у нее родится, мальчик или девочка? Девочка. И ей будет нужен сильный отец. Такой, как у Амелии Шарбоннэ. А вот матери у Амелии нет. Селина слегка помассировала пальцами виски. Неполные семьи — обычное явление. Одинокие родители из кожи вон лезут, чтобы вырастить, воспитать своих детей, и у многих это здорово получается. Вот и у нее тоже получится… Джек вернулся спустя несколько минут.

— Извини, что так вышло. А вообще она очень милый ребенок.

— Я вижу. Правда. И еще я вижу, что ты ее очень любишь.

— Очень. Хотя у нее и слишком богатая фантазия. Садись. — Он кивнул на удобное старое кресло и дождался, пока она сядет, прежде чем продолжить: — Нам нужно многое обсудить сегодня. Тебе так или иначе лучше подкрепиться. Может быть, сок?

— Нет, ничего не нужно, спасибо. Впрочем, ты, конечно, можешь настоять.

Если он и расслышал последнее, то не подал виду. Зато принялся расхаживать взад-вперед по комнате.

— Я много всего передумал после твоего визита ко мне на «Счастливую».

— Что ж, очевидно, мы оба много всего передумали.

— Ты тогда собиралась сказать, что отцом твоего ребенка является Эррол. Не так ли?

Селина поняла, что теперь она должна думать только о ребенке и соблюдать только его интересы, забыв обо всех угрызениях совести.

— Не представляю, как я буду без него, — проговорила она, сама не зная зачем… — Я могла делиться с ним буквально всем. А если он и считал порой меня глупой, то, во всяком случае, никогда мне этого не говорил.

… Однажды, правда, он рассвирепел, как тигр. Это случилось, когда она проговорилась ему о своей беременности и о том, что Уилсон с ней сотворил. Все произошло всего за несколько дней до его гибели. Эррол был единственным человеком, которому она рискнула довериться. Селина в те дни пребывала в состоянии панического ужаса. Изнасиловав ее, Уилсон не исчез. Очень скоро он вновь напомнил о себе, а как-то, когда она была одна, даже появился на Рой-ал-стрит. Выдумал какой-то смешной предлог… Якобы хотел сделать пожертвование в фонд. А потом подошел к ней и взял за плечи… И глаза его потемнели совсем так же, как в тот раз. Селине стало дурно от этих прикосновений, в ушах зазвенело, она едва не упала в обморок. Хорошо, на пороге появился Антуан. Но тогда же Селина поняла, что без помощи хорошего, верного друга ей не обойтись. И Эррол стал единственным человеком, которому она осмелилась доверить свою тайну.

— Я знаю, ты о нем очень высокого мнения, — проговорил Джек.

Узнав обо всем, Эррол поклялся разорвать Уилсона на части. Селине лишь с большим трудом, со слезами на глазах, удалось удержать его от этого шага, который неминуемо привел бы к нежелательной огласке происшедшего. Никто не должен знать, что Уилсон — отец ее ребенка, и меньше всего сам Уилсон. Только это ее желание удержало Эррола.

Селина подняла на Джека глаза.

— Мне вообще не хотелось бы афишировать личность отца. И если в этом не возникнет острой необходимости, я буду молчать.

— Почему?

— Прошу тебя, Джек, не заставляй меня все объяснять.

— Но может реально возникнуть ситуация, в которой ты назовешь-таки Эррола отцом своего ребенка?

— Господи… я-то думала, что мы будем говорить о делах, — вздохнула Селина. У нее был затравленный, жалкий взгляд. — Сегодняшний день пролетел фактически впустую. Я намерена встретиться с администратором больницы Святого Петра и попросить его выступить с заявлением в защиту честного имени Эррола. Работа не должна стопориться. По всем направлениям деятельности, по всем новым начинаниям нас поджимают сроки. Если мы будем сидеть сложа руки, у нас ничего не выйдет.

— Да, насчет встречи с Гартом Флетчером из больницы Святого Петра — это ты хорошо придумала. Я поговорю с ним.

Его начальственные тон и манеры вызвали в Селине раздражение.

— Но я тоже лично знакома с Гартом!

Джек, продолжая расхаживать по комнате, вновь надолго замолчал.

— Пойми, я должна чем-то заняться! Мне надо быть полезной кому-то. Можешь ты это понять или нет?

— Ты когда-нибудь была помолвлена?

Селина судорожно вцепилась пальцами в подлокотники кресла.

— Нет, я никогда не была помолвлена. Слушай, а что, если мы сходим к Гарту вдвоем?

— Давай. Для меня лично семья очень много значит.

— Потому что в свое время ты лишился своей? — вырвалось у нее. — Ой, прости! Зря я сказала…