Полночный тигр - Свати Тирдхала

А вот это прозвучало слишком близко к правде.

Он покачал головой.

– Ты созналась. Нравишься ты мне или нет, теперь неважно. Если ты убила генерала, я должен передать тебя для суда. – Нечто похожее на сожаление промелькнуло на его лице. – Даже если я лично тебе кое-чем обязан.

Несколькими словами он погасил огонь в ее теле, и пришедшая на смену злость тоже согревала Эшу, но совсем иначе.

– Должна ли? За убийство того, кто зарезал тысячи людей? – спросила она с каменным лицом.

Харун предупреждал, что именно из-за такого поведения ее могут убить. Эша бросила вызов солдату, который имел перед ней преимущество. Последнее, что стоило бы делать в такой ситуации, – провоцировать его, однако Эша не удержалась.

– Ты и сам, скорее всего, за пару недель поубивал больше народа, чем я – за всю жизнь. И где же тут справедливость?

– Кого бы я ни убил, это произошло в бою, – раздраженно сказал Кунал. – И притом – в бою по правилам. Ты же зарезала его в постели.

– Ну, таковы мои правила. Я не солдат. Я – Гадюка.

Кунал выглядел невозмутимым, но его пальцы начали постукивать по бедру.

– Даже у мятежников есть правила, которым они обязаны следовать.

– Я не имею отношения к этим мя…

Кунал показал ей булавку Клинков.

Эша попыталась ее схватить, но он перехватил ее запястье и убрал вещицу.

– Мы всегда подозревали о наличии связи между Гадюкой и мятежниками. Я считал, что эти легенды не могли родиться из-за действий одиночки. Но теперь, встретив тебя…

– Не изображай, что знаешь меня, солдат.

– Если тебе велели стать Гадюкой… – произнес он с задумчивым видом. – Это другое дело. В таком случае вины на тебе нет.

Злая часть Эши возжелала раздавить это предположение.

– А тебе не приходило в голову, что я намеренно избрала путь Гадюки? Выбрала из чувства долга по отношению к своим людям? Уж если кто и может понять такое, так это ты, солдат.

Эша погрузилась в ненависть, и та окутала ее, точно старое одеяло. Какое же облегчение вернуться на круги своя, не испытывая ничего, кроме гнева.

– Нет? Если у меня хорошенькое личико, я не имею права выбора? Раньше я так и думала. Твой король, – Эша выплюнула это слово, – того же мнения, раз убрал всех женщин с военной службы. – Она отступила назад только для того, чтобы обнаружить себя окончательно загнанной в угол. Толстый парчовый ковер защекотал руку. – Я не чувствую ни тени сожаления оттого, что отправила этого генерала на погребальный костер. Он посылал сотни – тысячи – семей рыдать над кострами своих возлюбленных. Одним чудовищем меньше.

Одним военным с властью уничтожать такие же семьи, как у Эши, – меньше.

– И ты мне ничем не обязан. Я лучше прыгну в зубы тигру, чем приму помощь бронзовокожего, желтобрюхого солдата Крепости, – завершила речь Эша.

На лице Кунала отразилось замешательство – будто он разделился надвое и каждая половина пыталась взять верх в отчаянной битве.

Под внимательным взглядом Эши Кунал направился к двери и легко сломал оконный засов так, что тот намертво заблокировал окно. Теперь они находились в разных углах комнаты, Кунал перед дверью, а Эша замерла напротив.

– Ты права, – выговорил Кунал, и она в шоке уставилась на него. – Как бы ни не хотелось это признавать, он был суровым человеком. Жестоким, когда мог быть милосердным, крутым, когда доброта сработала бы точно так же. Возможно, он был моим… моим наставником, но даже я знал – он не всегда был хорошим человеком.

Он согласился? И что она должна на это ответить?

У нее уже сложился его образ – бронза и кровь. Но теперь пробелы закрасились серым цветом – неизвестностью. И Эше это было не по нраву.

Он покачал головой.

– Но все это неважно. Мне приказано вернуть тебя в Крепость. Ты предстанешь перед честным судом, и правосудие свершится. Так я выплачу свой долг. Под моим присмотром тебя не убьют.

Эша так и покатилась от смеха под его озадаченным взглядом.

– Перед честным судом? Невежество – и впрямь благословение богов, – ядовито прошипела она, чувствуя свое родство с прозвищем, как никогда ранее. – Да никакого суда вообще не будет. Ты просто лжец. В лучшем случае на меня кинут взгляд, а потом – швырнут в клетку или на съедение канюкам. Прошли те дни, когда джансанцы уважали женщин и чтили их равные права перед законом. Твой алчный, трусливый король за десять лет власти украл у джансанок права, которые соблюдались веками!

Кунал выглядел ошеломленным, словно не ожидал от нее такой осведомленности о политике Джансы. Эше понравилось его шокировать – пусть не считает ее только убийцей!

– Я женщина, которая убивала мужчин, и ты думаешь, мужчины будут судить меня по справедливости? Не накажут за то, что я перечеркнула их иллюзии о женской слабости лезвием меча?

Он снова удивленно поднял бровь, и Эша поняла, что сказала больше, чем следовало. Она сейчас продемонстрировала врагу, что ее учили и воспитывали не сельские торговцы и что ее до глубины души волнует происходящее в Джансе.

– Ты не знаешь этих мужчин. Не все они плохи.

– Но не все хороши. А для порчи вина хватит и нескольких гнилых виноградин.

Кунал открыл рот, но быстро закрыл, осознав, что возразить ему нечего. Он глубоко вздохнул и поглядел в сторону, а после провел пальцами по волосам, отросшим длиннее, чем полагается солдату. Затем снова посмотрел на нее проницательными глазами цвета янтаря, и Эше померещилось в них волнение.

На его лице боролись досада, разочарование и что-то еще. Казалось, он не знает, что же с ней делать.

Эша подумала, что это взаимно.

* * *

Если бы Эше вздумалось найти в Кунале что-то хорошее, она похвалила бы его за то, что он всегда вначале думал, а потом уже говорил. Вероятно, для метящего в лидеры солдата это полезный навык, и, скорее всего, благодаря ему Кунал смог вступить в ряды Щитов Сенапа.

Вот только Эша отроду не отличалась вдумчивостью, и ее нетерпение росло.

– В твоих словах есть правда, но это не отменяет того, как должен поступить. Ты вернешься обратно. Предстанешь перед судом – я об этом позабочусь. Правосудие восторжествует. Не знаю насчет остальной Джансы, но в Крепости после моего назначения командующим все произойдет именно так.

Он нахмурился, беспокойно барабаня пальцами по ножнам.

Эша вспомнила других солдат в лесу и задохнулась от внезапной догадки.

– А-а, так один из вас станет командующим.

Кунал было заговорил, но передумал, молча сжав пальцы в кулак.

Она просто тратила драгоценное время на споры с этим парнем, который мог стать следующим командующим Крепости. Не имело значения, что говорило ее сердце – разум громко требовал: бей или беги! Делай что-нибудь! Словами до него не достучаться, и ей надо бежать в Амали.