Кровавое копье - Крейг Смит

Из записей, снятых камерами наблюдения в поместье Джулиана Корбо, Интерполу удалось составить монтаж из фрагментов, на которых была запечатлена Елена Чернова. Кое-где удалось получить прекрасные образцы голоса и самые лучшие снимки этой женщины из имеющихся в наличии. Мэллою, конечно, было немного не по себе смотреть запись перестрелки, в которой он участвовал лично, но еще более неприятные ощущения у него возникли при просмотре смонтированной пленки, где Чернова трижды упоминала о нем, общаясь с Корбо. То, о чем она говорила, не выдавало особой информированности убийцы, но, судя по смыслу фраз, получалось, что Чернова его знает, а Мэллой об этом и не подозревал. Если учесть возможности Корбо и способ, которым он пытался избавиться от Мэллоя, можно заподозрить, что у Черновой есть его фотографии и, следовательно, она способна узнать его в лицо.

До тех пор, пока Джил Файн не упомянул о видеозаписи, на которой Чернова заснята в поместье Джулиана Корбо, Мэллой не догадывался о ее причастности. Он не мог поверить в то, что ее появление с Джеком Фарреллом — совпадение, но не собирался делать поспешные выводы. Напрашивалась мысль, что Фаррелл стал искать помощи Черновой именно потому, что она уже сталкивалась с Мэллоем и знала его в лицо. Впрочем, он склонялся к тому, что Фарреллу неизвестно, какую роль он, Мэллой, играл в расследовании SEC. А это означало, что кто-то третий сообщил Фарреллу о причастности Мэллоя к этому делу, а потом помог беглецу выйти на Чернову. Но о какой помощи тут могла идти речь? Чернова была убийцей, а не телохранителем и контрабандой людей не занималась. Мэллою недоставало информации, чтобы он мог хотя бы догадываться об истинных причинах происходящего, но одно он понимал четко: прикрытие провалено. Его узнали.

Некоторое время Мэллой потратил на изучение снимков Черновой, собранных различными агентами за несколько лет. Черты лица у нее были определенно славянские, однако она умела радикально изменять свою внешность. Она то полнела, то худела, перекрашивала волосы и даже возраст словно бы меняла. Настоящий хамелеон.

Закончив просмотр, Мэллой встал и подошел к окну гостиничного номера. Ночь шла на убыль. Что бы он ни говорил Джейн Гаррисон, он почти не сомневался: криминальная деятельность Джека Фаррелла ограничивалась кое-какими финансовыми махинациями за пределами США. Обычно это было партнерство в ряде компаний Джанкарло Бартоли, и чаще всего речь шла о разорении фирм. Самым заметным примером такого сотрудничества стало приобретение высокотехнологичной компании в Милане, которую Джек Фаррелл и Джанкарло Бартоли купили, а потом, образно выражаясь, высосали из нее всю кровь. Схема подобных операций заключалась в том, чтобы захватить гораздо больше, чем инвестировано, а потом объявить о банкротстве, и тогда остальным приходилось восполнять финансовые потери. В данном случае они выпотрошили компанию, а потом продали ее своему хорошему другу Роберту Кеньону.

Что Джек Фаррелл рассказал лорду Кеньону об этом предприятии, Мэллой не знал; на бумаге при тщательном анализе все выглядело финансовым самоубийством. Но почему-то Кеньону пришлась по вкусу идея покупки этой фирмы, а в результате он погряз в долгах, пытаясь финансировать свое приобретение. Через месяц после заключения сделки Кеньон погиб где-то на склоне Айгера, и дело компании передали в суд по иску о банкротстве. Вдова Кеньона, Кейт, вложившая в предприятие десять миллионов собственных денег, потеряла все. По иску было взыскано семьдесят пять миллионов фунтов, недвижимость Кеньона пошла с молотка.

На момент приобретения фирма, видимо, все же имела какой-то потенциал, либо Роберт Кеньон не разобрался в структуре долгов и вендорных контрактов. Мэллою эти факты представлялись красными флажками — в особенности потому, что большая часть вендорных и сервисных контрактов так или иначе оказалась связана с теми компаниями, в которых контрольным пакетом акций владел Джанкарло Бартоли. Вдобавок в предприятии, которое по глупости купил Кеньон, работало немало людей, получавших невероятно высокие зарплаты. Все сотрудники были надежно трудоустроены по договорам, и каждый являлся человеком Бартоли.

Кейт Бранд так до конца и не поняла механизма разорения компании. В то время у нее не было никакого опыта в бизнесе, да и потом не прибавилось. Положение дел значительно осложнилось тем, что для нее ужасным горем стала гибель мужа и она еще долго не могла оправиться от последствий трагедии, случившейся в горах. За объяснением причин финансовой катастрофы она, по своей наивности, обратилась к крестному отцу, Джанкарло Бартоли, который, видимо, убедил ее в том, что определенные контракты сорвались из-за смерти Роберта и поэтому компания не смогла выжить. Эти объяснения не выдерживали никакой критики.

Примерно год назад, когда Кейт и Итан жили в Нью-Йорке, она обратилась к Мэллою с просьбой о расследовании обстоятельств гибели Кеньона. Мэллой познакомился с Кейт и Итаном в Швейцарии, когда все трое столкнулись с опасностью в лице Джулиана Корбо. На тот момент Мэллой очень нуждался в том, чтобы сколотить в Европе сбережения, которые позволили бы ему обрести независимость от Джейн, и с радостью согласился. Кейт предоставила ему все документы, предшествовавшие банкротству, список друзей и деловых партнеров Кеньона, перечень главных сделок и даже сведения обо всех его передвижениях в течение последнего года жизни. Большая часть информации была собрана частными сыщиками, которые не сумели найти ключ к разгадке. Кое-что предоставил Джанкарло Бартоли лично — подробные и очень профессионально написанные отчеты, подготовленные сотрудниками его юридической компании. Некоторые данные поступили от поверенного в делах Роберта Кеньона из Лондона — того самого джентльмена, который руководил продажей поместья лорда.

Мэллой довольно быстро установил мотивы убийства. «Друзья» Кеньона лишили его капитала, а потом ликвидировали, чтобы он не успел понять, в какую угодил передрягу. Насколько понимал Мэллой, подозреваемых было всего трое: Джанкарло Бартоли, его сын Лука и Джек Фаррелл. Они явно выиграли от инвестиций, сделанных Робертом Кеньоном, и им всем грозила серьезная опасность в том случае, если бы Кеньон прожил достаточно долго и успел разобраться в том, что они ему продали.

Когда Мэллой предоставил Кейт плоды своего предварительного расследования, он был потрясен ее реакцией: она не поверила. Не то чтобы она отнеслась к его доводам абсолютно беспечно: ей было известно, чем занимаются Джанкарло и Лука Бартоли, и Кейт спокойно призналась Мэллою в том, что свой путь к финансовой независимости после банкротства обрела за счет связей с Лукой, а состояние нажила кражей картин. Но при этом она упрямо настаивала на том, что к Роберту Кеньону Джанкарло Бартоли относился почти как к родному сыну. Что же до Джека Фаррелла, то он был не просто товарищем — они с Кеньоном приходились друг другу двоюродными братьями, единственными детьми двух сестер, которые чуть ли не каждое лето проводили вместе, пока мальчики подрастали. Одно лето они жили в Берлине, другое — в Фолсбери-Холле на западе Англии. Два года подряд они отдыхали в поместье Фарреллов на Золотом берегу Лонг-Айленда. Как-то раз отправились в Париж, где в нежном тринадцатилетнем возрасте кузены каждое утро занимались французским, а во второй половине дня бродили по Лувру. Они встречались и после того, как окончили университет. Самым примечательным стало лето в Италии — на сей раз без матерей. Во время этого путешествия они некоторое время гостили у Луки Бартоли, в одной из его резиденций. Для Джека Фаррелла, чей отец был близким другом Джанкарло, это положило начало дружбе, которая переросла в длительное партнерство с семейством Бартоли. Для Кеньона это явилось первым, но перспективным знакомством с тайным миром.