Начисто - Юлия Резник

Вы близки? Ты один ребенок? Как они переживают то, что ты здесь? А ты, что они там и…

– Стоп! – накрывает мои губы пальцами. – Ты как из пулемета строчишь. Давай так, один вопрос – один ответ. У меня прекрасные отношения с родителями. Они навещают меня здесь, и эти встречи я не променял бы ни на каких шлюх. Девочек ко мне привозили сверх отведенной на свидания нормы. Это нигде не фиксируется, – заканчивает явно нехотя. Неприятно обсуждать со мной эту тему или…

– Значит, и я могла бы видеть тебя чаще? И ты молчишь?!

– Нет. Не могла бы.

– Почему? – сощуриваюсь.

– Потому что жизнь от встречи к встрече – не та, которую я бы для тебя хотел.

– А как же свобода воли, о которой ты тут распинался? – цежу, впиваясь взглядом в лицо этого невозможного мужчины. Клим матерится тихонько. Откидывается на подушку.

– Ваши слова могут быть использованы против вас, да, Ясмин?

– Мне просто осточертело, что каждый думает, будто знает, как для меня лучше!

– Принимается, – выдавливает из себя Клим после взятой на раздумья паузы.

– И что это означает?

– Я тебя услышал, но мне нужно подумать. Давай пока вернемся к более безопасным темам. Ты меня расспрашивала про родителей.

Я тяжело вздыхаю. Вот как он может оставаться таким спокойным, когда меня аж бомбит? Терпение – вообще не мой конек, а Клим в застенках, видимо, неплохо так прокачался. Безопасные темы ему подавайте. Ну, ладно. Может, так действительно лучше. Хоть немного его узнаю, перед тем как решать, бросаться ли в этот омут.

– Может, им какая-то помощь нужна? Я могла бы…

– Так, Яся. Стоп. Они вполне самостоятельные.

– Ладно, – покладисто иду на попятный. – И чем занимаются твои самостоятельные?

– Они оба врачи. Папа – хирург. Мама – педиатр.

Какая неожиданность! Моя мама тоже врач. По крайней мере, можно не переживать о том, что им не о чем будет поговорить на семейных сборищах. Ой, мамочки… Я правда об этом думаю, да? Чур меня!

– Наверное, они расстроились, что ты не пошел по их стопам?

– У них не было повода расстраиваться.

Приподнимаю голову:

– В каком смысле?

– Я пошел в медицинский. По образованию я – врач.

Клим не мог бы больше меня шокировать, даже если бы сейчас вскочил и сделал сальто-мортале. Пялюсь на него как дурочка, широко открыв рот.

– Серьезно? Ты?!

– Хирург-травматолог.

– Озвереть. Круто.

– А сама-то, – усмехается.

– Нет. Это другое. Без моей профессии можно обойтись. А ты жизни спасаешь и…

– Тормози. Не романтизируй. Я очень быстро променял шанс спасать жизни за три копейки на возможность делать деньги на медицине.

– Ушел в бизнес?

– Ушел.

– Жалеешь?

– Нет. Представь, сейчас бы гнул спину где-нибудь в операционной, а так я здесь, с тобой.

Я ничего не отвечаю, потому как не уверена, что он шутит. Лежу тихонько, перебираю короткие жесткие волосы у него на груди. Нащупываю покоящуюся на животе ладонь. Сгребаю и подношу к лицу. Действительно, руки хирурга. Наверное, поэтому его пальцы такие чуткие. Целую по одному.

– Яська…

Меня накрывает чем-то большим, чем похоть. Щемящим, пронзительным до слез.

– Лучше бы оперировал! – шепчу влажно. – Разве можно давать восемь лет за какие-то махинации? Слушай, а может, это можно обжаловать?

– С ума сошла? Решение давным-давно вступило в силу.

– Есть же какой-то способ? Я точно знаю, что есть. По вновь открывшимся обстоятельствам! Я тебе адвокатов найду. Самых лучших! И мы…

– Так! – Клим резко переворачивается, подминая меня под себя. – Прекрати.

– Что прекратить?! – соплю.

– Мечтать понапрасну. Это путь в никуда. За кого ты меня принимаешь? Думаешь, если бы был хоть какой-то шанс, я бы его упустил?

– Я просто…

– Просто забудь. Мы не будем это обсуждать. Окей?

Не дожидаясь ответа, Клим набрасывается на мои губы. И столько в этом отчаяния! Оно сносит все. Подрывает… Я, конечно же, неправа. Он больше в этой теме соображает, но мне так неистово хочется ему помочь. Или себе?

Клим жрет меня, царапает зубами губы. Переплетает наши пальцы в замки, широко разводя руки и прижимая кисти к матрасу.

– Клим!

– Вот наша реальность, Яся. Вот. Сними розовые очки и хорошенько посмотри по сторонам. Какое-то время я не смогу предложить тебе ничего другого. Осознай это. Как и то, что даже потом не случится сказки. Я не знаю, как вообще буду потом. Кем буду, когда выйду. Все изменилось. Я понятия не имею, впишусь ли в новую жизнь. Нет, конечно, у меня есть какие-то деньги, но тот же Молотов предложит тебе не меньше. А в плане статуса и перспектив я с ним вообще не смогу тягаться. И еще вот о чем подумай, прежде чем решишься попытаться меня дождаться… Ты работаешь с чужими деньгами. Отсидевший мужик здорово попортит тебе карму.

Высказав все, что накипело, Клим скатывается с меня, как будто это не он только что доводил меня поцелуями до исступления, и отходит к столу. Диковато осмотревшись, берет бутылку минералки, скручивает крышку и с жадностью отпивает. У меня за него все внутри болит. С воли я могла бы попытаться что-то сделать в обход, но… Он же не простит. И не факт, что получится. Если Клим утверждает, что ничего не изменить – так и есть. Значит, мне остается только эта реальность. Он прав.

Я встаю, надеваю тапки, беру полотенце, свою косметичку и все-таки иду в душ, давая нам небольшую передышку. Но, тем не менее, моюсь быстро. В глубине души сожалея, что приходится тратить время на ерунду.

– Душ свободен.

Клим отрывисто кивает и послушно идет освежиться. А я одеваюсь в свободную футболку до середины бедра и опять берусь накрывать на стол. Дело к ужину. Подогреваю плов. Режу колбасу, овощи. Надо было спросить, что он любит, но я почему-то не додумалась. Мысли прыгают, как блохи. Надо же, врач! После того, как врачи спасли Светку, я ко всем хирургам испытываю необъяснимый трепет. Они же как боги почти. Профессор Дымов – так точно… И тут меня как будто простреливает. Нож соскальзывает с бруска сыровяленой колбасы