Вилла в Италии - Элизабет Эдмондсон

— Что вы здесь делаете? Это частный пляж.

Конечно, глупый вопрос. Воэн совершенно ясно поняла, что этот человек здесь делает. «Цветастая рубаха» был тем самым таинственным четвертым, как и она, прибывшим сюда по приглашению Беатриче Маласпины.

Люциус увидел женщину с темными, отливающими рыжиной волосами, гордым носом, чуть тронутой загаром кожей и красивой фигурой. Незнакомка взирала на него с самым недружелюбным выражением. Говорила сердито и вызывающе, должно быть, он ее напугал, этаким вот образом возникнув из моря.

Сдвинув на лоб темные очки, Делия смотрела прямо на него. На лице ее не было улыбки, а во взгляде — женского отклика ему как мужчине; всего лишь прямой, оценивающий взгляд. Ястребиный, без намека на гостеприимство.

— Вы увидели яхту из окна и пришли узнать, в чем дело?

— Нет, я уже была на пляже.

— Я видел, как вы спали. Надеюсь, не провели всю ночь на песке?

— Я рано поднялась.

Долгая пауза.

— Давайте попробуем все сначала. Я Люциус Уайлд.

Нехотя певица протянула руку. Ладонь мужчины была твердой, рукопожатие кратким, и она сразу же отняла руку.

— Я Делия Воэн. Полагаю, вас вызвала сюда Беатриче Маласпина. Вы тот самый четвертый.

— Четвертый?

— Так мы вас называем. Нас должно быть всего четверо. Две женщины, двое мужчин. Полагаю, адвокат вас проинформировал.

— Я здесь, бесспорно, согласно воле Беатриче Маласпины.

— Что ж, вам лучше подняться на виллу. Вы завтракали?

— Нет. Скажите, мисс Воэн…

— Можете звать меня Делия. Вы ведь американец, не так ли? Пересекли Атлантику только ради «Виллы Данте»? Это неблизкий путь.

— Я, так или иначе, направлялся в Европу. Последние несколько дней провел во Франции.

— Зачем тогда вам понадобилось сходить на берег таким странным образом, с рыбацкого судна? — нахмурилась она. — И где ваш багаж?

— К сожалению, его нет. Цепь происшествий…

— Каких происшествий?

Англичанка хочет знать? Ладно, он ей расскажет, и тогда, может быть, ранняя пташка улыбнется — ему хотелось увидеть ее улыбку.

— Кораблекрушение, — серьезно ответил Уайлд. — Стычка с пиратами и кораблекрушение.

Марджори восприняла появление Люциуса невозмутимо, как должное.

— Привет. Я Марджори Свифт. Так и знала, что вы сегодня приедете, хотя, быть может, не так рано. Почему на вас эти странные тряпки?

Джордж, спеша загладить бесцеремонность Марджори, вмешался с сердечным рукопожатием и тоже поспешил представиться.

— Хельзингер? — переспросил Люциус. — Это английское имя?

— Я из Дании.

— Однако живете в Англии. — Уайлд изучающее разглядывал твидовый пиджак и мешковатые фланелевые брюки собеседника.

— Джордж — ученый-атомщик.

Во всем этом, подумала Делия, есть что-то нереальное. Четверка людей, связанных завещанием, последней волей женщины, которую никто из них… Ах, но, быть может, Люциус-то как раз знал Беатриче Маласпину? Возможно, все вопросы сейчас разрешатся и его прибытие положит конец тайнам и неопределенности.

Но прежде чем она успела спросить, появилась Джессика, извиняясь за опоздание к завтраку.

— Я с головой ушла в последнюю главу книжки и просто обязана была ее дочитать. О! — Опоздавшая открыто уставилась на Люциуса. — Откуда вы взялись? — Она приветственно протянула руку: — Я Джессика Мелдон.

— Из лодки, — ответила за Люциуса Делия. — Высадился на пляже.

Почему он не мог приехать на такси, как нормальный человек? Что-то в этом новоприбывшем ее смущало. Воэн старалась понять, что именно. Напоминал ли он ей кого-то? Кого-то неприятного? Нет, не то. Уайлд был совершенно не похож ни на кого из ее знакомых. Она не понимала, как к нему относиться. Чушь, просто ее выбили из колеи его высадка на пляже и экзотическое одеяние. Вряд ли «четвертый» мог приплыть из Америки прямо в шортах и гавайской рубашке.

— Ну что ж. — Джессика энергично постучала ложкой по скорлупе яйца. — Вопрос на миллион: известно ли вам что-нибудь о Беатриче Маласпине или вы блуждаете в таких же потемках, как и мы все?

Вопрос Джессики поставил его в тупик.

— Вы хотите сказать, что не знаете, зачем вы здесь?

— Ни малейшей зацепки, — пояснила Марджори. — Адвокаты вызвали нас, минимально проинструктировали и оставили в полном неведении.

— К сожалению, не могу вам помочь. Похоже, я в таком же неведении, как и вы. Признаюсь, я и сам очень удивился, когда адвокат сообщил мне о завещании Беатриче Маласпины — женщины, о которой я раньше никогда не слышал. Так что, выходит, это абсолютная загадка для всех нас.

— Это загадка, которая легко может быть разрешена, — сухо произнес Джордж, — если мы припрем к стене скользкого доктора Кальдерини, который является поверенным в этом деле. Теперь, когда вы приехали, уверен, мы сможем уговорить его все прояснить.

Делия привела Люциуса на завтрак, когда Бенедетта была в кухне; сейчас кухарка вошла в столовую и издала громкий возглас изумления. Полился обычный поток непонятных слов, на который Люциус мгновенно отозвался столь же беглой итальянской речью.

— Слава Богу! — обрадовался Джордж. — Наш новый товарищ говорит по-итальянски. Теперь мы сможем расспросить Бенедетту и больше разузнать о Беатриче Маласпине.

Служанка была очарована Люциусом. Лицо ее расплылось в улыбке; она жестикулировала, заводила глаза к небу и, как подозревала Делия, ударилась в рассуждения о тех, кто до него обосновался на «Вилле Данте».

Теперь смеялся Уайлд; похоже, он вообще был очень смешливым. Что же такое рассказывала ему Бенедетта?

А та вдруг заспешила прочь, чтобы сварить еще кофе.

— Вы говорите по-итальянски, — констатировала Марджори после секундного молчания. — Это будет крайне полезно, потому что Делия старается изо всех сил вместе с разговорником и словарем, а Бенедетта, видимо, говорит не на том итальянском, который учила Делия.

— Я воевал в Италии.

— А теперь вы финансист, — заявила сочинительница. Люциус опешил:

— Как вы узнали?

— О, Марджори полна мистических прозрений, — пояснила Делия. — Она говорит, будто слышит голоса. — Воэн понимала, что звучит это у нее насмешливо, и ненавидела себя за это, но Свифт со своими загадочными сентенциями была сейчас совершенно не к месту. Люциус может подумать, что попал в какое-то странное сборище.

— Не обязательно голоса, — ничуть не смутилась писательница. — Просто когда я смотрю на вас, то мысленно вижу знак доллара. Когда я познакомилась с Джорджем, у меня возник образ с рисунков, которые приводят в газетах, чтобы объяснить строение атома.