Бури над Реналлоном - Дмитрий Веряскин

– Не надоело стоять? Пожелай я отобрать у вас Камень Душ – я бы просто дождался, пока из вас сделают кровавый фарш. Не кажитесь глупее, чем есть на самом деле.

– Если бы из нас сделали фарш, камень мог бы погибнуть. Неубедительно.

– Ну вы там как знаете. Подозрительные психи живут дольше. Я пойду, пожалуй.

Рыжий медленно поднялся, повернулся спиной к полукровкам и сделал шаг к двери чердака.

– Постой! – неожиданно для себя подала голос Несса. – Допустим, ты не задумывал ничего против нас. Но для чего все-таки…

– Чтобы камень не попал куда не следует. Когда-то их было много… очень много. Однако никто не сказал владельцам, что камень живет до тех пор, пока жив носитель. Теперь в мире их ровно три десятка и один. Сами подумайте, какое сокровище у вас в руках… Советую никому его не показывать. Если, конечно, вы не настолько глупы, чтобы попытаться его продать.

– И все же ты не сказал…

– Мне хотелось убедиться. Просто храните его. Или спрячьте в надежном месте. Такой силы магические предметы никогда не выходят в мир просто так. Когда настанет час, вы узнаете. А сейчас прощайте.

С этими словами он вышел с чердака. Бросившиеся за незнакомцем полукровки увидели лишь пустую лестницу.

Явление шестое

Осколки памяти

Обратно шли молча. Тарташ хохлился больше обычного, Инглав просто шагал, не глядя по сторонам. Он мог себе это позволить при таких размерах – все одушевленные препятствия сами убирались с его пути. А неодушевленные тас’шер умудрялся обходить, почти не задевая окружающих. Несса тоже притихла. Слишком много событий произошло. И еще девушка чувствовала себя виноватой, потому что взяла у грокасса этот непонятный Камень Душ. Что это такое, она не знала или не помнила. Но название звучало… угрожающе. А вдруг эта штука выпьет ее душу?

В кланах проблема чистоты крови стояла остро. У семейной пары всегда рождалась двойня: первый ребенок наследовал чистоту крови и все прижившиеся черты Прародителя. В нем гены разумных Реналлона могли сочетаться в любых, самых причудливых комбинациях, но демонические оставались чистыми, с выраженными расовыми признаками. Второй же ребенок был квартероном, в нем кровь предков мешалась в соответствии с законами генетики, и черты Прародителя вовсе могли отсутствовать. Старшая кровь и Младшая.

Больше детей у этой семейной пары быть не могло. Чтобы избежать вымирания, полукровки не образовывали прочных семей, расставаясь после передачи детей в интернат. Чтобы через несколько оборотов образовать новую пару и родить новых старших и младших.

Обычно участь младших линий была незавидна. В обществе полукровок к квартеронам относились пренебрежительно. Никто особо не занимался их воспитанием и развитием. Скорее, взросление юного квартерона напоминало жесткую дрессуру, с окриками и телесными наказаниями.

Нессе повезло. Или не повезло, как посмотреть. Ее мать Шелисса, будучи в молодости такой же авантюристкой, как и Несса, во время испытаний получила тяжелую травму, из-за чего долго не могла иметь детей. А когда все-таки забеременела, спайки начали лопаться и кровоточить. Старейшие думали, что она не сможет родить. Или родит мертвых.

И лишь отец Нессы, верил он Старейшим или нет, до конца оставался с Шелиссой. Он не позволил вытравить плод, хотя Совет Клана настаивал и даже грозил.

Старший ребенок родился мертвым.

Такое бывает крайне редко, демоническая половина, даже не осознавая себя, цепляется за жизнь. Отбирает силы у младшего, тянет соки из матери. Чаще мать умирает во время родов, но старший появляется на свет здоровым.

А тут все пошло не так.

Горе отца и отчаянье матери можно было понять. От Шелиссы остался почти скелет, шелковистая кожа стала пергаментной, вены толстыми веревками опутывали бывшую красавицу. А впереди ждало только худшее…

Рикал, уже мысленно смирившись с перспективой получить на руки сразу три трупа – жены и двоих детей, – сначала не поверил глазам. Лекарь был совершенно озадачен, но приличествующей случаю маски скорби на его лице не было.

– У вас дочь, – произнес он, с усилием растворяя оболочку стерильных перчаток. – Младшая.

– А…

– Жива. Предки улыбнулись тебе.

– Да… Только улыбка вышла кривой.

Лекарь пожал плечами:

– Мы никогда не можем знать, на что намекает голос крови. Малышка выжила, хоть это и невероятно. Думаю, ее ждет интересная судьба. И, предвижу, ей удастся многое.

Когда Нессу показали бледному призраку, что остался от красивой и сильной ард’шасс, третьей в своем роду, мать не колебалась ни мгновения:

– Моя! – Она попыталась протянуть руки к дочери, но сил хватило лишь двинуть кистями.

Рикал протянул спящего младенца жене:

– Твоя. Теперь поправляйся. Ты нужна и ей, и мне. А то я не знаю, что с этим орущим ужасом делать.

Так Несса, будучи младшей, вопреки Закону и Обычаю, получила всю любовь и внимание семьи. Шалисса больше не могла иметь детей, да и красота к ней не вернулась. А Рикал слишком полюбил дочь, чтобы искать себе другую пару. Итогом этой любви стало суровое, изматывающее воспитание квартеронки в требованиях старших. Там, где сверстникам что-то давалось сравнительно легко, Нессе приходилось превозмогать себя, выворачивать суставы и напрягать на грани разрыва мышцы. Из-за меньшего, чем у сверстников, магического резерва ей не удавались многие навыки, необходимые потомкам гвардии повелителя. Хотя Несса с самого младенчества запретила себе скулить и плакать, часто злые слезы бессилия блестели в ее глазах.

Чего стоило отцу устроить ее в интернат со старшими – не знал никто. Но, шагнув за ворота учебного городка, девочка дала себе клятву выпуститься лучшей.

И мало кто знает, чего ей стоило исполнение клятвы. Но на выпускных испытаниях Око Владыки она получила, без единого замечания сдав все семнадцать выпускных дисциплин, включая с трудом поддающуюся ей магию и бой на канате.

Явление седьмое

Едва не фатальное

Спутники ушли на несколько шагов вперед. И, глядя в их спины, Несса занялась очень важным делом. Она придумывала себе обиду. Говоря по правде, девушке было на что обижаться. С того самого момента, как она вновь осознала себя, ей никто ничего не рассказывал, ее куда-то тащили и периодически ругали. И это отсутствие прошлого. Вместо памяти – вязкая бархатная чернота, отзывающаяся болью на каждую попытку вспомнить себя, и яркие кусочки воспоминаний. «Настоящих ли?» – задумалась девушка. Хотелось верить, что да.

И это отношение… Она приняла спутников как «своих», поверила им, поддерживала как могла. А они? «Отстань, перестань, веди себя прилично!» А как – «прилично»? Никто не говорит.

Упоминание родителей отозвалось нежданной вспышкой воспоминаний. Довольно большой кусок жизни отряхнулся от вязкой тьмы и занял свое место.