Только хорошие умирают молодыми - Алексей Гридин

Тут он пристально посмотрел на Музыканта, и Олег неожиданно почувствовал, что, кажется, начинает понимать, к чему тот клонит. Холодок побежал по спине.

— Ага, — вновь улыбнулся Денис, — вижу, что-то до тебя доходит. Все интересующие меня вопросы могут получить ответы лишь в одном случае: если мы здесь, в городе, будем едины. Едины перед лицом общего врага. Но на противостояние с ним не должно отвлекаться слишком много ресурсов. Их мы будем тратить на совсем другие цели. Нужен своего рода баланс. Чтобы и война шла, и при этом боевые действия нас не сильно беспокоили. И ты, похоже, именно тот человек, с помощью которого можно создать именно такое положение дел.

— Неужели?

— Конечно. Признайся, Олег, что ты действительно общаешься с крысами. Не верю, что подозрения штабистов растут на пустом месте. Да и ты не так-то прост.

Вот это да, потрясенно сообразил Музыкант. Да он мне предлагает ни много ни мало государственный переворот. Я, оказывается, крайне ценный союзник. Эх, господа из Штаба, не знаете вы, какое поколение растет на смену. Или знаете? И поэтому не доверяете?

— Я не общаюсь с крысами, — сказал он, пытаясь сообразить, как бы получше обмануть Дениса. — Не понимаю, с чего ты это взял.

Черный ворон-переросток только рассмеялся ему в лицо.

— Договорились, — сказал он. — Солнце зеленое, Катастрофу устроили марсиане, а ты не общаешься с крысами. Ладно, я пока не тороплюсь, так что можешь врать и отнекиваться. Только запомни, Музыкант: однажды я опять к тебе приду. И задам тебе тот же вопрос. Пока же я думаю, что мы с тобой на одной стороне. И мне хотелось бы верить, что так будет всегда. Лучше быть со мной, чем против меня, когда я возьмусь за дело всерьез. Я буду править этим городом, Музыкант!

Денис спрыгнул с лавки. Пожалуй, стоит последовать его примеру, мрачно подумал Олег. Задницу можно отморозить. Он тоже поднялся.

— Очень хотелось бы иметь возможность договориться с крысами, — продолжил человек, только что объявивший себя будущим правителем города. — Жаль, что мы с ними никак не контактируем. Ты вот говоришь, что не умеешь с ними разговаривать. Ходят слухи, что Сверзин умел, но это неподтвержденная информация, да и вообще… земля ему пухом. А так был бы шанс просто разделить с ними город. Отдать им кусок. Пусть они хозяйничают там, как хотят, а к нам не лезут. Изредка будут демонстрировать агрессивные намерения. Мы, в свою очередь, станем делать вид, будто отражаем их атаки. Все будут довольны. Крысы выживут. Люди продолжат чувствовать локоть друг друга в общем строю против общего же супостата. Как тебе это?

— Ну, предположим, — задумчиво протянул Олег, изображая заинтересованность, — что это возможно. И даже полезно. Но кто такие эти «мы»?

Он все еще не знал, как ему поступить. Денис все откровеннее намекал ему на возможность участия в каком-то заговоре. Даже не намекал — прямым текстом сообщал, что роль для Олега уже написана. Вот это Музыканта не устраивало больше всего. Он очень не любил, когда ему указывали, что делать. Денис этого не знал и серьезно ошибся, ведя разговор со снайпером таким образом.

— Есть люди, которым не нравится Штаб…

— Кравченко? — быстро перебил его Музыкант и тут же пожалел об этом, но было поздно.

— Да нет, не Кравченко, — махнул рукой Денис. — Кто он вообще такой? Реликт. Ископаемое. Думает, что что-то значит, что-то может, а на деле — полный ноль. Нет, Олег, все совсем иначе. Я смотрю, ты не разбираешься в нынешней политике.

«А у нас есть политика?» — едва не ляпнул Олег, однако в этот раз он догадался не открывать рта. Он наивно полагал: политика была тогда, до Катастрофы. Когда на избирательных плакатах сменяли друг друга до омерзения одинаковые лощеные морды и каждый говорил одно и то же, только разными словами. Вообще, по мнению Олега, политика могла существовать только в мирные времена. Тогда люди могли позволить себе заниматься выяснением, кто должен стоять у руля власти, тратить время на дебаты, сочинение лозунгов и выдвижение программ. Когда же спокойная размеренная бытовуха сменилась ежедневной борьбой за выживание, политика должна была уступить место необходимости. Сколько бы Доцент ни называл себя политиком, Музыкант привык считать, что штабист говорит в переносном смысле. Его намеки насчет разногласий в Штабе снайпер и вовсе пропускал мимо ушей, полагая, что его это не касается.

Но, видимо, у Дениса и его таинственных друзей было другое мнение.

— Есть люди — в основном молодые, повзрослевшие во время Катастрофы, научившиеся выживать, когда вовсю шла война банд, закаленные в боях против крыс. Кравченко, Вась-Палыч, Бой-баба… даже Доцент — они все из прошлого. Они суровые люди, спору нет, и мы многим им обязаны, но они мыслят другими категориями. Им уже не приспособиться — они слишком хорошо помнят то, что было до Катастрофы. Они не такие, как мы. Мы — дети этого времени, мы себя чувствуем как рыба в воде. Мы построим новое общество, Олег. С новой моралью. Совсем на других основаниях. Прежнее общество оказалось неправильным. Оно проиграло. Со всем своим гуманизмом, социальными пакетами, уважением к чужому мнению и поддержкой слабых — оно проиграло.

Денис встал перед Музыкантом. Так близко, что Олег чувствовал его дыхание на своем лице. Снайпер терпеть не мог, когда люди подходят так близко, и инстинктивно шагнул назад.

— По этому пути идти дальше некуда. Это тупик. Помнишь, мы с тобой говорили о том, что люди пробивали стены, в которые упиралось человечество, лбами? Так вот, этого больше не будет. Не отдельные люди будут рассаживать в кровь лбы, а все человечество, объединенное в единый кулак. Стальной кулак. Так, и никак иначе. А не то нас сомнут. Мы сместим Штаб и возьмем власть в свои руки. А кто не с нами, тот против нашего кулака. Мы можем построить другой мир — мир молодых, голодных и потому рвущихся вперед. Есть такие люди, Олег, и их немало. И кстати, они считают, что из тебя вышел бы недурственный вожак.

Он говорил все яростнее, и размахивал руками, и брызгал слюной, и капельки слюны летели Олегу в лицо, и снайперу вдруг стало тоскливо и противно. Риторика Дениса показалась вдруг донельзя банальной, а пафос — наскучившим до оскомины. Ну почему все вожди, мечтающие перевернуть мир, так похожи друг на друга?

— Извини, Денис, — перебил его Олег, отступая еще на пару шагов и вытирая лицо. — Иди. Создавай свой кулак. Бери власть. Только без меня, пожалуйста. Не надо за меня решать. И в кулак меня тоже не надо. Как-нибудь сам разберусь, как мне жить. Без тебя. Да и другие люди, как мне кажется, не дурнее меня будут. Не надо никем ломать никакие стены. И ты, кажется, не понял. Я не только сейчас не хочу быть с тобой, играть на твоей стороне в непонятные мне игры. Тебе кажется, что я передумаю и стану твоим союзником? Не надейся даже. Я всегда сам по себе. Я и в будущем в твои игры играть не стану, тем более в твоей команде.

Денис опешил.

— Как… — пробормотал он. — Ты…

— Я, — кивнул Олег. — Именно потому, что я — это я. А не палец в твоем мифическом кулаке. Ты, Денис, одного никак не можешь понять: человек в первую очередь должен стараться быть человеком. А все остальное — потом. А у тебя, как мне кажется, телега с кобылой местами поменялись. Движение ради движения, война ради войны, кулак ради ломания стен… А что там, за стеной? Еще что-нибудь, что нужно разбить? Что-то мне подсказывает: твой кулак, если однажды сожмется, так навсегда сжатым и останется. А я свободы хочу, дружище. Так что — счастливо оставаться.