Ангелочек. Дыхание утренней зари - Мари-Бернадетт Дюпюи

– Еще бы!

– Так вот, я думаю, что ты просто капризничаешь! – Глаза девушки вдруг затуманились, наполнились слезами. – Думаю, ты так и не узнал, что такое быть по-настоящему несчастным. А вот тот, кто прочувствовал это на своей шкуре… Когда его вдруг возьмут за руку, приведут в теплый дом, вымоют ему голову, оденут в чистое платье и накормят горячим обедом, – он не станет жалеть о прежней жизни, в которой были вши, холод, голод и все остальное…

Луиджи стало стыдно. Со слов Анжелины он знал о том, что пришлось пережить юной Розетте. И вот теперь это дитя, лишенное детства и ставшее жертвой насилия со стороны отца-алкоголика, преподало ему урок.

– Спасибо за искренность, Розетта, – сказал он тихо.

И нежно поцеловал девушку в щеку.

* * *

Анжелина придержала Бланку, когда упряжка свернула к мосту через речку Сала, откуда начиналась дорога на Ториньян. Спуск здесь был крутой, и Бьянка дважды поскальзывалась на мокрых от дождя камнях мостовой. Сидевшая рядом с Анжелиной дама оба раза начинала истово креститься.

– Я не представилась должным образом, – сказала она, как только коляска выехала на ровный участок дороги. – Как неучтиво с моей стороны! Меня зовут Морисетта Деплант. Мы держим лавку в Сали-дю-Сала.

– Осмелюсь спросить, что же в таком случае привело вас в Ториньян?

– Мы как раз ехали в Кастийон навестить мою матушку, когда у невестки вдруг заболел живот. Местный житель посоветовал нам остановиться в Ториньяне и указал таверну, где хорошо кормят за умеренную цену.

– На вашем месте я бы остановилась в отеле в Сен-Лизье.

– В нашем случае чем более уединенное это заведение и чем меньше поблизости народу, тем лучше. Люди такие любопытные!

Эти речи удивили повитуху. Еще в первые минуты знакомства поведение мадам Морисетты Деплант, ее голос и суровое выражение лица произвели на Анжелину удручающее впечатление.

– Разумеется, это не мое дело, но, если вы в наших местах проездом, вам не стоит опасаться сплетен, – проговорила она примирительно.

– Да неужели? Что-что, а сплетни у нас разносятся быстрее ветра! К тому же у меня были причины везти невестку рожать в Кастийон, к моей бедной восьмидесятидвухлетней матушке!

– Полагаю, вам придется назвать мне эти причины, мадам, и чем скорее, тем лучше. Ваша тайна не получит огласки: повитухи оставляют при себе все, что видят и о чем узнают о семьях, которые прибегают к их услугам.

Дорога шла вдоль реки, после таяния снегов особенно бурной и полноводной. Лошадка бежала ровной рысью, хотя временами и порывалась перейти на галоп. Вскоре по правую сторону показалась церковь с круглой башней колокольни, окруженная тисами и кипарисами. Внезапно большая птица с белой головой сорвалась с ветки и, распластав крылья, пролетела в непосредственной близости от коляски. Это была сова-сипуха.

– Только бы это не было к несчастью! – вскричала Морисетта. – Пожалуй, вы правы, мне следует кое-что вам рассказать заранее. Наша невестка – не местная. Мой сын Юбер привез ее издалека. Она – аннамитка[12]. Но не беспокойтесь, она такая же добрая католичка, как и мы с вами.

– Ваша невестка – аннамитка? – повторила ошеломленная Анжелина. – Простите, но я понятия не имею, что это значит.

– Юбер служил солдатом во французском Индокитае[13]. Господи, сколько я слез пролила, когда он, мой единственный сын, уехал на край света! Мы пятнадцать лет не виделись, и вот он наконец вернулся и привез с собой жену, которую я не могу показать людям! Какой стыд!

– Я вас не понимаю, – резко ответствовала Анжелина. – Чего именно вы стыдитесь?

– В Сали у меня большой магазин. Наш городок знаменит своими термальными источниками, и в курортный сезон наши прибыли взлетают до небес. Нас с мужем все уважают, у нас отличная репутация. Поговаривают даже о том, что Жюстен, мой супруг, будет нашим следующим мэром. Но что скажут люди, если узнают, что у нас невестка с желтым лицом, узкоглазая и ростом всего полтора метра?

Речи мадам Деплант нравились Анжелине все меньше. Впереди уже показались первые дома Ториньяна, поэтому она пустила лошадь шагом.

– Мадам Деплант, вы говорите, что боитесь осуждения со стороны горожан, но ведь не могут же они не знать вашу невестку! И если она, как вы сказали, добрая католичка, то наверняка она ходит к мессе, не боясь общественного осуждения.

Морисетта нахмурилась и ответила не сразу. По тому, как сжались ее губы, можно было представить, сколь горькие сетования, а то и проклятия рвутся наружу.

– Мой сын с супругой живут с нами, в комнатах второго этажа. Дом у нас очень большой, один из самых больших в Сали-дю-Сала, так что квартиру им снимать не пришлось. Да и нет у нас привычки бросать деньги на ветер… Во Франции они уже два года, и за все это время невестка ни разу не выходила на улицу. Да она и не хочет. В магазине у нас приказчик, в доме – две служанки, и невестка помогает по хозяйству, и шить она тоже умеет…

– Мадам, я не понимаю… – только и смогла выговорить изумленная Анжелина.

Она всем сердцем жалела эту таинственную аннамитку, по всей видимости, презираемую свекровью, живущую взаперти в чужой стране.

– Вот мы и приехали! – воскликнула мадам Деплант. – Я вам хорошо заплачу, повитуха Лубе, но только вы должны пообещать, что никому ничего не расскажете. Когда моя невестка разрешится от бремени, вы просто забудете о нас, и дело с концом.

– Боюсь, у меня не получится, – пробормотала Анжелина едва слышно.

– Простите, что вы сказали?

– Я не смогу забыть эту ночную поездку и то, что вы рассказали. Хотя можете быть спокойны, мадам: даже если я не смогу это забыть, я никому ничего не скажу.

– Даже своим домочадцам?

– Вы имеете в виду моего супруга Жозефа де Беснака и мою ассистентку и подругу Розетту? Обещаю, они ничего не узнают.

Дворянская фамилия произвела на мадам Деплант впечатление, однако в ней тут же снова пробудилась подозрительность.

– Вы не похожи на обычную повитуху. Позвольте спросить, а опыт у вас есть? Моя невестка потеряла первенца через месяц после приезда. У нее случился выкидыш.

Но Анжелина ее уже не слышала. Она спрыгнула на землю и завела Бланку в просторное помещение конюшни. Там, в свете фонарей, она увидела двух серых лошадей в стойлах и великолепное черное ландо с откидным верхом из красной кожи.

– Это ваш экипаж? – спросила она, в то время как из боковой двери выскочил помощник конюха.

Мальчик буркнул что-то вместо приветствия и принял у нее поводья Бланки.