Сказки темного города. Триплет - Наталиса Ларий

– Он не говорил мне этого.

– Но самое странное, Тайлер, было потом. Я назвала жнеца Алезаром, но это будто бы говорила не я и благодаря этому он не тронул меня. Он в ответ произнес имя Хелиса. Ты слышал такие имена когда-то?

– Нет, – нахмурившись ответил мужчина.

– И еще якорь. Он назвал якорем меня. Что это значит?

– Никто из нас не знает, даже Джастин. Это ведомо только жнецу.

– Тайлер, где мне найти ответ? Кто может помочь? – в отчаянии я провела ладонью по лбу.

– Если кто и знает, то только цыгане. Больше никто. Но никто из них не будет с тобой разговаривать, если узнает, что ты с Джастином.

– Я все равно попробую. Ладно, не об этом сейчас. Скажи мне…И часто вы так…с девушками? – спросила я, вспоминая фразу Виктории о том, что отец пахнет женскими духами по приезду домой.

– Нет, каждый жертвует чем-то своим.

– Чем?

– Некоторые отрекаются от деторождения, кто-то губит кого-то, кто-то жертвует несколькими годами жизни. У всех по-разному. Но невинные девушки чаще поступают так, как ты вчера видела.

– А если девушка забеременеет?

– Такого не бывает. Мы можем зачать ребенка только с любимой женщиной.

– Это всегда было так? В ночь красной луны…

– Нет, раньше жнецы губили без разбора. Мы смогли немного уравновесить это все. Теперь не более одной жертвы в каждую красную луну.

– Как вам это удалось?

– Дед Джастина. Во время путешествия он нашел какого-то шамана и тот провел ритуал, немного ограничив в действиях жнецов. Полностью снять проклятие он не смог.

– И что, нет никаких мыслей насчет того, как это завершить?

– Нет. Но мое мнение, что это связано как-то с тобой. Тебе нужно найти ответ, что за якорь имел ввиду жнец Джастина и кто такие эти Хелиса и Алезар.

– Он мне сказал, или не мне, а Хелисе, что погубит меня, если она не оставит в покое вас.

– Ты вольна поступать, как считаешь нужным. Но я тебя очень прошу, помоги. Виктории вот-вот исполнится восемь, моя дочь и дочь Филиппа тоже на подходе к этому возрасту. Девочки погибнут, Алиса. Так продолжается уже три столетия. Никто ничего не может сделать. И что-то же в тебе есть, чего так боится жнец. И я же вижу, что тебе небезразличен Джастин, несмотря на то, что ты все таким ушла.

– Как он? – тихо спросила я, опустив глаза.

– Не очень хорошо. Он разочарован, а это, наверное, самое страшное для него, насколько я знаю Джастина.

– Я не хотела так, но мне необходимо время. Я сказала ему, что мне нужно разобраться всего лишь в себе, а он ответил, что вычеркнул меня из своей жизни, меня больше там не будет.

– Ему нелегко сейчас, поэтому он так и ответил тебе. Вам обоим теперь нужно время. Но боюсь его просто нет ни у кого из нас. Есть зацепка с этим словом якорь, если оно что-то значит…

– Да, дети…Я помогу… Получится или нет, но попробую узнать все. Обещаю, Тайлер, – проведя рукой по лбу устало ответила я.

– Спасибо тебе.

– Еще не за что меня благодарить. Скажи мне только еще вот это…что случилось с Елизаветой?

– Об этом не проси, это только право Джастина рассказывать о ней. Извини.

– Мужская солидарность.

– Нет, это личное, я не имею право такое говорить. И еще, до следующей луны Филипп останется у Джастина. С ним ничего не обсуждай, там жнец не дремлет, поэтому будь осторожна со словами. Если что-то пойдет не так, обратись к дворецкому, он поможет, отвезет тебя ко мне.

– Хорошо, буду осторожна.

– А теперь мне нужно уезжать, – проговорил Тайлер, поцеловал мою руку и покинул мой дом.

О, мои нервы и мысли. Столько всего за последнее время! Взяв тетради, принесенный Тайлером, я открыла одну из них и начала читать. В ней шла речь о низменных желаниях людей и почему они приходят к жнецам за призрачной помощью, которую как таковой и назвать-то нельзя в силу падения души в случае получения этой помощи. Здесь же были перечислены все случаи, в которых фигурировал дед Джастина. Каких только ужасов я не начиталась. Что только не творили люди в своей слепой жажде обладания богатством и славой. Странная мысль пришла мне в голову. Я почему-то перестала винить жнецов. Да, они делали ужасные вещи, искушая слабых людей. Но люди то, люди! Они ведь сами толкали себя к пропасти, гонимые блеском призрачного золота и лаврами славы. Они нарушали все божьи законы лишь бы быть на коне на дороге жизни. Дочитав до конца, я нервно захлопнула тетрадь. От нее повеяло чем-то знакомым. Поднеся тетрадь к лицу, я вдохнула ее запах. Конечно же, она едва уловимо пахла любимыми духами Джастина. Мне стало так тоскливо, что я разревелась, прижимая эту тетрадь к груди. В этот момент я поняла, насколько он был мне нужен, этот непростой мужчина, игравший такую сложную партию в моей жизни. В коридоре раздался скрип открываемой двери и на кухню залетела раскрасневшаяся Настя с букетом роз невероятной красоты.

– А ты ревешь! – поникнув проговорила она.

– Нет, Настя, ничего. Это так…, – протараторила я, быстро смахивая слезы со своих щек.

– Да ладно тебе, ты же тоскуешь, я вижу.

– Потоскую и пройдет.

– Да как пройдет? Нужно что-то делать.

– Ничего не нужно, Настя! Скоро все само собой разрешится. Ты мне скажи, как твой первый день в школе? И откуда такой букет?

– В школе все просто чудесно. Меня хорошо приняли. Учителя добрые. А я самая красивая в классе, – кружась ответила она, засмеявшись.

– Да кто бы сомневался, – усмехнулась я в ответ.

– А цветы от Филиппа, – произнесла она, нюхая розы и поглядывая из-подо лба на меня.

– Таааак. Ты видела его?

– Да. Когда уроки закончились, и я вышла на улицу, то увидела его. Он предложил подвезти меня в своем экипаже до дома.

– Настя, ну как ты могла. Он же взрослый мужчина, ты молоденькая барышня. Ну как можно разъезжать в экипаже с ним по городу!?

– Он просил передать тебе, чтобы ты не волновалась, – надув губы ответила Настя.

– А я вот прям после его слов так и перестала волноваться!

– Знаю, что не перестанешь. Я знаю, что он хороший и не обидит меня. Ты должна доверять тому, что я чувствую.

– Ой, Настя, Настя! – я встала и притянула свою сестру к себе, чмокнув при этом ее в щеку. – Замуж выдать тебя что ли?

– Конечно выдать, хватит в девках сидеть мне. Вот через полгода и выдать, как только школу закончу, – радостно затараторила моя сестра. – И еще, – уже погрустневшим тоном сказала Настя, – Виктории плохо. Снова. Филипп так сказал. Ты бы съездила…

– Хорошо, поеду. А ты поешь и за уроки. Вернусь ближе к вечеру.