Сказки темного города. Триплет - Наталиса Ларий

– То есть ты в курсе.

– Да, в курсе. Не пойму, почему я вам это все рассказываю, – в ужасе проговорила женщина.

– А ты сама как попала под его влияние? Таким же путем, как и та, что сегодня?

– Нет, что вы! Я была горничной у его покойной жены, еще до того, как они поженились. Потом после их свадьбы вышла замуж, работала какое-то время в их особняке, потом забеременела и мне разрешили уйти. Господин граф только приказал, чтобы я никому ничего не рассказывала. Только вам за все эти годы почему-то говорю это все. Странно так.

– Скажи, а что случилось с Елизаветой? Слышала, как Кристин что-то упомянула была как-то.

– Не знаю, правда. Меня тогда не было в доме. Я ночевала у себя. Но когда пришла на следующий день на работу, то не узнала ее. Она молчала, не хотела разговаривать ни с кем, на Джастина срывалась постоянно. Что уж у них там произошло, я не знаю. Спустя девять месяцев она родила. Хоть она и наконец смогла родить дочку, ведь раньше у нее все не получалось забеременеть, но с того времени у них все пошло наперекосяк. Она не любила малышку. Бедняжка же все время к ней тянулась, но в Елизавете так и не проснулись материнские чувства.

– И Кристин ничего не рассказывала?

– Нет, она всегда язык за зубами держит, никогда не болтает лишнего.

– Ясно что ничего не ясно, – проговорила я, допивая свой кофе.

– Я картину поставила в кабинете и все краски ваши там же на столе приготовила, – решив сменить тему разговора проговорила Мариса.

– Спасибо, закончу ее за пару дней, и ты тогда отвезешь ее в особняк графа, хорошо?

– Да, конечно.

– И еще, Мариса, ты никогда не слышала имена Хелиса, Алезар?

– Нет, мадмуазель, не слышала.

– Хорошо, спасибо, – поблагодарив Марису я направилась в кабинет.

Зайдя в комнату, я развернула картину и уселась напротив, рассматривая красивую молодую женщину с игривым взглядом зеленых глаз. Длинные белые волосы Елизаветы ниспадали тяжелым покрывалом до самого пояса, красивыми длинными пальцами рук она держала полевые цветы и едва уловимо улыбалась чарующей улыбкой. Она бесспорно была красавицей и мне стало жаль эту так рано увядшую молодую жизнь. Взяв инструменты, я стала устранять оставшиеся недочеты моей работы, чтобы вернуть первозданную красоту этому чуду живописи и отдать наконец-то картину Джастину. Спустя пару часов непрерывной работы я услышала стук во входную дверь и отложив инструменты в сторону пошла открывать. На пороге стоял Тайлер. Его я совсем не ожидала увидеть и в испуге попыталась захлопнуть дверь, но не смогла, поскольку он вставил в дверной проем свою трость.

– Надо поговорить, Алиса.

– Нет, не надо. Уберите трость!

– Алиса, прошу тебя! Я принес дневники деда Джастина, – проговорил он, протягивая мне старые потрепанные тетради в кожаном переплете.

Поколебавшись пару минут, я отошла в сторону и пропустила нежданного гостя в дом.

– Давайте пройдем на кухню и выпьем кофе, – недружелюбно предложила я.

Усевшись за красивый кухонный стол, накрытый вышитой скатертью я налила кофе себе и Тайлеру, и с неприязнью уставилась на него.

– Ты вчера была в лесу? – задал он прямой вопрос.

У меня задрожали руки, и я буквально швырнула свою чашку на блюдце, расплескав таким образом темный напиток.

– Я бы не хотела об этом говорить, пока не приду в себя.

– Мне нужно сегодня уезжать, я не могу остаться. И я единственный из нас троих, кто может скрывать свою жизнь от жнеца. Я хочу поговорить с тобой насчет всего этого.

– Зачем?

– Виктории стало плохо ночью, у нее снова приступ. Я думаю, это связано с твоим отсутствием.

– С моим отсутствием, с моим присутствием. Что черт возьми во мне такого?

– Я этого не могу объяснить, поскольку сам не знаю. Ты увидела ночью такое, чему никто еще не был свидетелем. Самое странное то, что никто из нас не почуял тебя. Только жнец Джастина уже в конце ритуала понял, что ты наблюдаешь за нами.

– Самое странное то, что я после увиденного еще и сижу с вами здесь общаюсь, Тайлер. И я не наблюдала, а в оцепенении стояла, боясь пошевелиться от кошмара, который испытывала в тот момент.

– Это не мы, ты должна понимать.

– Вы, не вы, я уже ничего не понимаю. Ответьте мне, кто такие жнецы?

– Это древняя темная сила. Триплет трех демонов, питающих свою силу человеческими слабостями.

– Что это значит – питающих силу?

– Человек, который готов пожертвовать чем-то ради низменных земных благ, отдает во власть жнецов свою душу. Ритуал скрепляется печатью, согласием, жертвой и все, душа после смерти отправляется прямиком в ад, другой дороги у нее нет.

– А как живет такой человек? – недоверчиво спросила я.

– Вполне счастливой жизнью. Он получил то, чего так желал, его жизнь по земным меркам удачна.

– А вчера что было?

– Девушка жаждала богатства и любви.

– И она это получит?

– Уже получила.

– Жертва…невинность?

– Не просто невинность. Проданная чистота. По собственному желанию.

– Согласие, жертва…А печать? Это то, что на лбу ей нарисовал Джастин?

– Это не Джастин рисовал. Ты должна это понимать. Но да, это печать кровью.

– А как ты…Как вы…Я не знаю даже как это сформулировать. Ты вот сейчас сидишь и так просто об этом говоришь. Ты же вчера насиловал девушку невинную, – прохрипела я, вспомнив весь кошмар вчерашней ночи.

– Я практически этого не помню. Это как страшный сон и не более. Никаких чувств или еще чего-то. Это все будто не про меня, как в тумане. Не могу тебе этого объяснить. Я просто знаю, что жнец использует мое тело и все.

– А Джастин. Он говорил, что у него все по-другому.

– Да, с доминантой всегда труднее. Человек все помнит на следующий день.

– И как он с этим живет?

– Я не могу сказать, знаю только, что доминанта берет из троих самого сильного духом, в этом поколении это Джастин. Возможно, он научился абстрагироваться от этой стороны своей жизни или нашел отдушину в том, что помогает многим людям. Ты же не знаешь о нем ничего, он очень хороший человек, зажатый в тиски той сущностью, которая раз в месяц делает его своим рабом.

– Откуда ты узнал, что я вчера была в лесу?

– Джастин пол дома разгромил утром в гневе. Он рассказал мне.

– И поэтому ты решил со мной поговорить?

– Да, у тебя ведь куча вопросов. Он очень переживает за тебя теперь. Но сам разговаривать с тобой не будет.

– А зря. Его жнец не просто почуял меня, он внушил мне вчера такое желание к нему, что я готова была молить его взять меня. Это ужасное чувство, будто бы ты и не ты в одном теле. Одна часть желает, другая же вырваться хочет. Я теперь понимаю Джастина, почему он не хотел навязывать мне ничего. Это кошмар в теле человека. Врагу не пожелала бы такого.