Наука Плоского мира. Книга 2. Глобус - Йен Стюарт

К единственной женщине, нашей общей прародительнице.

К Еве?

Так вот, именно в эту историю вцепилась массмедиа, и вы сами понимаете почему. Однако она не вполне логична. Наличие единой цепочки митохондриальной ДНК не означает, что существовала единственная женщина с такой последовательностью или что она приходилась прародительницей всем остальным женщинам. Доказательство, основанное на современном многообразии различных генов, свидетельствует о том, что 70 000 лет назад популяция людей насчитывала по меньшей мере 50 000 женщин, и многие из них имели точно такую же цепочку ДНК или такую, которую нельзя отличить от нее исходя из имеющихся сегодня свидетельств. Род женщин, не имевших такой последовательности, с тех пор просуществовал в течение некоторого времени, но в итоге угас: их «ветвь» семейного древа людей не доросла до настоящего дня. Мы не знаем наверняка, что с ними случилось, но с точки зрения математики такие явления достаточно распространены. Возможно, женщины-носительницы выжившей последовательности были более «приспособлены» или просто превзошли остальных числом. Есть даже вероятность, что выбор современных женщин для теста был в каком-то отношении необъективным, поэтому и в наше время существует не одна последовательность митохондриальной ДНК.

Откуда мы знаем, что 70 000 лет назад жило не менее 100 000 человек, а не два человека 6000 лет назад, как в историях? Многие (около 30 %) гены в клеточном ядре имеют по несколько вариантов в современной популяции людей. Как и большинство «диких» популяций (то есть не выведенных в лабораториях или для собачьих выставок), каждый человек обладает двумя вариантами примерно 10 % своих генов, полученными от отца и матери из спермы и яйцеклетки. Человек имеет, грубо говоря, 30 000 генов, около 3000 из которых в среднем представлены в двух вариантах. В некоторых случаях – особенно это касается генов иммунной системы, обеспечивающей нам особую, индивидуальную защиту, делающую нас восприимчивыми к одним болезням и стойкими к другим, – существуют сотни вариантов каждого гена (по крайней мере, у четырех наиболее важных). Набор иммунных генов обычного шимпанзе очень похож на человеческий: соответствующее исследование показало, что в одном списке из 65 вариантов одного иммунного гена лишь два не являются совершенно одинаковыми. О ДНК бонобо мы знаем слишком мало и не в состоянии сказать, относится ли к ним то же самое, но люди, знающие толк во вложении инвестиций, говорят, что да, это возможно и даже более чем. Набор гориллы, пожалуй, несколько отличается (но пока было протестировано только тридцать особей).

Как бы то ни было, все эти варианты иммунных генов вышли из Африки через то «бутылочное горлышко», от которого произошли остальные популяции людей. Неразумно считать, что все мы унаследовали по несколько вариантов каждого вариативного гена своих родителей: некоторые получили один вариант (по одинаковому от каждого родителя), но ни у кого не могло оказаться более двух. Люди, покинувшие Африку, имеют около 500 вариантов иммунных генов, общих с шимпанзе – из примерно 750 возможных. У оставшихся в Африке больше – ведь они не проходили через «бутылочное горлышко». Есть и многие другие гены, у которых сохранилось несколько древних версий (древних потому, что они одинаковы и у нас, и у шимпанзе, и, очевидно, у горилл и иных видов). 100 000 – это правдоподобное число людей, которое сумело бы их донести. Если вы желаете это оспорить и несколько снизить данное число, то можете возразить, что некоторые варианты африканских популяций смешались позже – например, в результате торговли рабами с жителями США и стран Средиземноморья или связей финикийских моряков со всем остальным миром. Тем не менее эти доказательства не подтверждают существования Адама и Евы, если только они не путешествовали со свитой из слуг, рабов и наложниц.

Но библейские истории об этом умалчивают[43].

Волшебники внимательно наблюдали за происходящим.

– Их там уже пятеро село рядом с ним, – произнес Думминг. – И несколько детей. Кажется, дела у него идут вполне неплохо.

– Они очень заинтересовались его шляпой, – заметил декан.

– Остроконечные шляпы внушают уважение в любой культуре, – сказал Чудакулли.

– Тогда почему некоторые пытались его съесть? – спросил заведующий кафедрой беспредметных изысканий.

– По крайней мере, не похоже, что они настроены воинственно, – сказал Думминг. – Может быть, и нам пора пойти представиться?

Однако когда волшебники подошли к небольшой группе людей, собравшихся вокруг костра, на лицах последних возникло странное выражение… отсутствия выражения. Ни удивления, ни шока. Эти здоровяки обходились с ними так, будто они только что вернулись из бара: их любопытства хватало лишь на то, чтобы узнать, с каким вкусом те принесли чипсы, но не более того.

– Дружелюбные создания, да? – спросил Чудакулли. – Который у них тут главного?

Ринсвинд поднял взгляд, повернулся и выхватил свою шляпу из огромного кулака.

– Никто, – раздраженно ответил он. – Хватит отдирать блестки!

– Ты освоил их язык?

– Я не могу его освоить! У них вообще нет языка! Они просто тыкают пальцами и лупят дубинами. Это моя шляпа, спасибо тебе большое-пребольшое!

– Мы заметили, ты тут уже прошелся вокруг, – сказал Думминг. – Наверняка же что-нибудь разузнал?

– О, да, – ответил Ринсвинд. – Пойдем, я тебе покажу… Да отдай же мне шляпу!

Прижимая двумя руками к голове шляпу с оторванными блестками, он вывел волшебников к просторному пруду на другой стороне деревни. Здесь проходил рукав реки, а вода была кристально чистой.

– Видите те ракушки? – спросил Ринсвинд, указывая на приличного размера кучку неподалеку от берега.

– Пресноводные мидии, – определил Чудакулли. – Очень питательные штуки. А что?

– Большая кучка, да?

– И? – сказал Чудакулли. – Я и сам очень люблю мидии.

– Видите там холм возле берега? Который зарос травой? А за ним еще один, в кустах и деревьях? И… вообще видите, там везде намного выше, чем здесь? Если хотите знать почему, просто копните землю. В ней повсюду ракушки от мидий! Эти люди живут здесь уже много тысяч лет!

Малочисленный клан следовал за ними, наблюдая с выражением недоумевающего интереса на лице, что было для них обычным состоянием. Некоторые набросились на мидий.

– А моллюсков здесь много, – сказал декан. – На это животное у них явно нет табу.