Брачное пари - Кэндис Кэмп

— Очень. Несмотря на все претензии, титул лорда Резерфорда далеко не такой древний, как наш. Дед леди Резерфорд сколотил состояние на торговле шерстью и сумел выгодно женить сына на дочери аристократа, а внучку выдал замуж за барона. Теперь леди Резерфорд мечтает сделать свою дочь графиней.

— Понимаю.

— Мой отец и леди Резерфорд составили план. Этот брак выгоден им обоим, мои желания тут не учитываются. Существует только чувство долга. Семья — вот что важно.

— А Мьюриэль? — спросила Констанция, хотя и так знала ответ на свой вопрос. Мьюриэль недвусмысленно заявила свои права на Лейтона.

— Она во всем слушается мать. Она горда и амбициозна, в точности как леди Резерфорд. Мьюриэль согласна на графа только потому, что у нее почти нет шансов найти что-то получше. Но поверь мне, если бы у нее была хоть малейшая возможность женить на себе Рошфора, она воспользовалась бы ею. В ее списке я был бы далеко не на первом месте, если бы ею не овладело отчаяние. Она, правда, считает, что я веду себя не так, как подобает будущему графу, — Доминик подмигнул Констанции, — но уверена, что стоит ей заполучить меня в мужья — и она выбьет из меня всю дурь.

— Думаю, она вполне способна на это, — согласилась Констанция. — Должна признаться, я рада, что ты не собираешься жениться на мисс Резерфорд, она мне не нравится.

— Мне тоже. Я знал о планах отца и старался держаться от него подальше, поэтому не собирался приезжать в Рэдфилд. До того, как Франческа сказала, что ты тоже будешь тут.

Констанция посмотрела на него и отвела взгляд. Теплота в его глазах смущала ее. Она рада была узнать, что история леди Резерфорд о помолвке оказалась неправдой, но она прекрасно сознавала, что семья играет тут не последнюю роль. Доминик, как наследник, должен был выбрать себе подходящую невесту. Сейчас он был от нее так же далек, как и минутой раньше. Он не обманывал ее, не притворялся. Но в один прекрасный день он пойдет под венец с другой, потому что этого потребует семья. Констанция знала, что будет последней дурой, если позволит себе ступить на скользкую дорожку, ведущую к любви.

— Но ты не из тех, кто пренебрегает своим долгом, — тихо сказала она.

Доминик помолчал мгновение.

— Нет, не из тех, — так же тихо ответил он, — хотя последние два года я делал все, чтобы уклониться от долга.

Констанция посмотрела на него. Доминик сжал зубы, обычно веселое лицо было мрачно. Глядя на него, Констанция верила, что такой человек способен бороться и, истекая кровью, вести солдат в бой. Она накрыла его руку своей рукой. Так же она пыталась утешить его у могилы сестры. Он улыбнулся, сжал ее руку и поднес к губам. По телу Констанция пробежала дрожь, и она поспешно отодвинулась, надеясь, что Доминик ничего не заметил.

— Когда-то я тоже была почти помолвлена, — сказала она.

— Почти?

— Да. Он сделал мне предложение, но я отказала.

— Ты не любила его? — осторожно спросил Доминик.

— Любила. Или думала, что люблю. Наверное, все-таки это была не любовь, раз я так быстро от нее излечилась.

— Но ты отказала ему…

— Я не могла выйти за него замуж. Мой отец был болен. Я должна была ухаживать за ним. — Она взглянула на Доминика. — Я отлично понимаю, что такое чувство долга и как тяжело ему противиться.

— А что с мужчиной?

Констанция пожала плечами:

— Он принял отказ и зажил своей жизнью, год-другой спустя женился.

— Он был глупцом, он должен был подождать тебя.

В голосе Доминика прозвучала такая страсть, что у Констанции перехватило дыхание. Она представила его руки, ласкающие ее тело, и бессознательно склонилась к нему. Через мгновение одной рукой Доминик уже обнимал Констанцию за плечи, а другой приподнял ее подбородок. Его поцелуй был долгим и нежным. Констанция прижалась к нему, обвив руками шею, позабыв о скромности и стыдливости.

Свободной рукой Доминик ласкал ее тело, складки ее платья мешали ему, и он, застонав от нетерпения, скользнул в вырез ее платья. Когда его рука коснулась обнаженной груди Констанции, она вздрогнула и замерла, ощущение было таким непривычным. Но потом ее тело откликнулось на его ласки, соски затвердели, словно бутоны.

Все тело ее словно было охвачено огнем, требуя, жаждая его прикосновений. Она сжала ноги, словно стараясь унять пульсирующее в ней желание. Констанция застонала, когда язык Доминика проник в ее рот. Она ощущала, как растет его желание. Его губы скользнули по ее шее и коснулись нежной кожи груди. Он высвободил ее грудь из корсажа и нежно коснулся языком соска. По телу Констанции прокатилась волна наслаждения. Она запустила пальцы в его волосы, и, когда уже решила, что ничто не может доставить ей большего наслаждения, чем язык Доминика, ласкающий ее соски, он сомкнул губы вокруг соска и стал нежно посасывать его. Констанция застонала. С каждым движением его языка и губ ее желание нарастало, пока не стало, наконец, нестерпимым.

Рука Доминика скользила по ее телу, его пальцы то сжимались, комкая тонкий муслин, то разжимались. Его тело было напряжено как струна, мускулы затвердели, он едва сдерживал себя. Он прижал губы к разгоряченной коже ее груди, и все ее тело откликнулось на это прикосновение.

Констанция инстинктивно прижалась к его бедрам, Доминик застонал, и его губы снова обхватили напряженный сосок. В это же мгновение его рука скользнула между ног Констанции. Она испуганно сжала ноги, словно закрывая ему доступ в святая святых. Но Доминик был настойчив, и она расслабилась, разведя ноги.

Констанция лежала в объятиях Доминика ослабевшая и сгорающая от желания. Он будто слой за слоем снимал с нее стыдливость, скромность, служившую ей щитом, предрассудки, обнажая саму ее сущность, наполняя ослепительным счастьем. Она хотела всецело принадлежать Доминику.

— Доминик… — выдохнула она, — пожалуйста…

Он поднял голову. Лицо его потемнело от сдерживаемого желания.

— Боже милостивый, — проговорил он и закрыл глаза. — Я не должен… мы не можем…

Несколько мгновений Констанция не двигалась, обуреваемая смущением и желанием. Внезапно она вдруг осознала, где находится и что делает. Легкий ветерок ласкал ее обнаженную грудь. Краска залила ее лицо, она отстранилась, поспешно приводя себя в порядок.

— Я… я должна идти, — сказала она дрожащим голосом, и в глазах ее блеснули слезы.

Что она делает? Что подумает о ней Доминик?

— Подожди.

Его голос был низким и хриплым. Он взял ее за плечи и повернул к себе.

— Я хочу тебя, — сказал он, глядя Констанции в глаза. — Я никогда никого так не хотел, как тебя. Но я не могу… я не хочу обижать тебя.

Констанция не могла вымолвить ни слова. Она лишь кивнула и поспешила прочь. По дороге к дому она пыталась привести волосы и одежду в порядок, молясь только о том, чтобы никого не встретить по пути.