Какая чушь. Как 12 книг по психологии сначала разрушили мою жизнь, а потом собрали ее заново - Мэриэнн Пауэр

Потом я сама должна была выбрать место. Я перешла на место перед большой стеклянной дверью, лицом к саду. Я стояла спокойно. Я смотрела на деревья и плавные холмы, которые вливались в глубокое синее небо. По полю ехал трактор. Птицы танцевали на небе. Падали вниз, опускались и поднимались. Джанет не могла сдвинуть меня. Я чувствовала, будто вросла в пол корнями. Я не прилагала усилий. Ничего не делала. Мир хотел, чтобы я оставалась на этом месте, и так и было.

Вывод: если вы на правильном месте, делаете правильные вещи, вы всесильны. Если вы где-то, где быть не хотите, в месте, выбранном за вас (на работе, в отношениях и т. д.), вы будете едва выдерживать до конца недели. Большинство из нас так и живет.

Так проходили дни, в этих забавных откровениях о жизни, любви и обо всем, на примере воображаемых конфет и места, занятого в комнате. Я продолжала спать и есть все подряд, включая торт на завтрак – не маффины или круассаны, а настоящий торт. Мы жили в раю, отрезанные от всего мира и всего дерьма.

С каждым днем мы выглядели светлей и спокойней. Мы попали в умиротворяющую рутину: работа в группах по утрам, сон у бассейна днем, вечера с лингвини с креветками, сырными ньокки и пиццей под вино… На третий вечер я оказалась рядом с Джеффом, который оказался режиссером.

– Что снимаете? – спросила я.

– Ой, вы знаете, пока пара короткометражек, ничего серьезного. Но этой осенью я надеюсь начать работу над первой полнометражкой.

– Звучит круто.

– Придется заняться некоторой корпоративной ерундой, чтобы оплатить счета, но да, это круто.

Я слушала о его работе этого лета – он ездил с инди-группой по США. Он слишком много говорил о «креативности» и использовал фразу «знаковый художник» больше, чем нужно, но все равно он мне нравился.

После ужина мы сидели на веранде под волшебными огоньками и звездами и рассказывали о своей жизни.

Грек угасал где-то в далеких воспоминаниях.

На четвертый день нам сказали лечь на пол и просто дышать на протяжении часа. Мы должны были выбрать партнера, который сел бы рядом и наблюдал как мы дышим, поддерживая при необходимости. Это звучало скучно, но было что-то в голосе Джона, что меня насторожило. «Это может вызвать бурю эмоций, – предупредил он. – Но это нормально. Отдайтесь ей и продолжайте».

В воздухе повисло напряжение. Мы все чувствовали – что-то должно было случиться. Я начала паниковать. Я не хотела отдаваться эмоциям!

Я сидела между Джанет и Джеффом. До этого я все время делала упражнения с Джанет, но, возможно, было бы неплохо «побояться…», пойти на потенциальный отказ и попросить этого великолепного парня в безукоризненно выглаженных шортах посмотреть, как я дышу на протяжении часа?

– Ты не хочешь со мной? – спросила я.

– Да, конечно, – сказал он.

– Мне страшно, – сказала я.

– Почему? – спросил он.

– Не знаю.

– Все будет хорошо, – сказал он.

Я легла. Закрыла глаза и постаралась выглядеть красиво и гармонично, будто я размышляла о чем-то глубоком, что он непременно хотел бы узнать… Я была рада, что оставила волосы распущенными, и надеялась, что они красиво лежали вокруг головы. Я хотела быть как Офелия, только, знаете ли, не такой мертвой.

Заиграла музыка, громкая и этническая. Джон сказал нам дышать глубоко, чтобы живот поднимался и опускался, чтобы мы почувствовали, как кислород и энергия путешествуют по нашему телу… Потом он сказал дышать быстрее и еще быстрее, не допуская пауз между вдохом и выдохом. Прошло немного времени, как мои руки, ноги и ступни стало покалывать. Музыка усиливалась. Я продолжала дышать быстрее и глубже. Я почувствовала, будто все мое тело вдавилось в землю.

Я знала, что так и должно быть, и что надо отдаться процессу, но мне не хотелось. Я боялась упасть в черную дыру, которая появилась в моем воображении. Казалось, если я отдамся процессу – упаду в эту дыру. Я осознала, продолжая просто лежать на полу и дышать, что это чувство было со мной на протяжении всей жизни – будто если я расслаблюсь даже не полсекунды, я упаду в черную дыру и… что тогда? Я не знала, но понимала, что черная дыра – это плохо. И она всегда была рядом. Но почему у меня было это чувство? Почему всегда казалось, что должно случиться что-то плохое, что я буду наказана, если я немного расслаблюсь и позволю себе почувствовать себя счастливой хоть ненадолго?

Слезы полились по моим щекам, затем по шее. Джефф положил свою руку на мою и аккуратно меня встряхнул. Из-за этого я расплакалась еще больше. Я не привыкла к тому, чтобы мужчины так мило со мной обращались, и не привыкла терять бдительность перед ними. Почему всю жизнь меня так ужасали мужчины? Ужасало все?

Музыка сменилась от глубокой и ритмичной на более высокую. На меня будто пролился свет, каждая нота – теплой золотой каплей. Но я все еще стояла у черной дыры. Мне было страшно в нее упасть, но было и страшно от нее отойти. Это было уже знакомо.

У тебя есть выбор, у тебя есть выбор. Это не твоя черная дыра. Ты не обязана в нее прыгать. Уходи. Уходи, говорил голос из глубины меня – тот же голос, который будил меня в 3 утра, чтобы спросить, что я делаю со своей жизнью.

Затем присоединился и другой голос. Он был уже настоящим. Это была Гайя. Она шептала мне на ухо.

– Ты сильная, – прошипела она настойчиво, обдавая мою кожу горячим дыханием. – Намного сильнее, чем ты думаешь. Ты – животное… Будь в своем теле, почувствуй свое тело, насладись своим телом… все время ты проводишь в мыслях, но у тебя есть и тело, чувствительное тело… ты – животное, тигрица. Почувствуй это, почувствуй власть.

Мои щеки загорелись. Стало неловко из-за того, что эта дискуссия о моей заснувшей животной энергии произошла в пределах слышимости Джеффа. Гайя ушла, и все закончилось. Странное путешествие внутрь себя завершилось. Было ощущение, что я под тяжелыми наркотиками, но на самом деле я просто лежала и дышала.

– Как ты? – спросил Джефф.

– Странно. Мне казалось, что есть черная дыра, в которую я должна упасть, и я поняла, что это чувство со мной по жизни: будто я всегда на пороге провала и это моя вина. Но это не моя вина. Я не плохой человек и не понимаю, почему всегда так себя чувствовала…

Джефф кивнул, будто так и должно было быть.

– Я же не плохой человек? – спросила я его. Я понятия не имела, откуда он должен знать, плохой я человек или нет, но мне нужно было убедиться.

– Нет, – сказал он, глядя на меня. Я закусила губу.

Теперь настала очередь Джеффа дышать и плакать, а моя – держать его. Я хотела разбудить его так же нежно, как он меня, но мне стало страшно и неловко. Это было слишком интимно. А что, если он не хотел, чтобы я его держала? Что, если мои руки были слишком потные и противные?

Соберись, Мэриэнн. Посылателей ради.

Он лег в ожидании, спокойный, с закрытыми глазами и светлыми ресницами, немного колеблющимися вместе с дыханием. Через несколько минут я положила обе свои ладони на его руку и чуть-чуть его колыхнула, отвлеченная звуками комнаты – всхлипыванием и плачем. Менеджеры среднего звена, гражданские служащие, хипстеры из музыкальной индустрии – все ревели как потерявшиеся дети. Это были звуки боли. Боли от жизни, как говорил Джон.