Пылающий бог - Ребекка Куанг

– Ты как? – тихо спросила Рин.

– Я просто пыталась все упростить, – дрожащим голосом ответила Венка.

– Я знаю, – сказала Рин. – Но не все такие сильные, как ты.

– Так пусть лучше научатся быть сильными, иначе сдохнут через несколько недель.

– Они выживут. Мугенцы ушли.

– И ты думаешь, что на этом все закончилось? – язвительно рассмеялась Венка. – Думаешь, на этом все? Стоило им уйти?

– Я говорила не о…

– Они никуда не делись. Это ты понимаешь? По-прежнему будут приходить во сне. Только теперь станут кошмарами, а не реальными людьми, и от них не убежишь, ведь они живут у тебя в голове.

– Прости, Венка, я не…

Венка продолжила, словно не слышала ее слов:

– Ты знаешь, что после Голин-Нииса две другие девушки, выжившие в том борделе, выпили щелок? Попробуй угадать, сколько девушек повесятся. Они не имеют права быть слабыми, Рин. У них нет времени приходить в себя. Просто нет такого варианта. Иначе они умрут.

– Я понимаю, – сказала Рин. – Но ты не можешь избавить их от твоих собственных демонов. Ты должна их защищать. Ты же солдат. Так и веди себя соответственно.

Венка уставилась на нее широко открытыми глазами. На секунду Рин показалось, что Венка ее ударит, но через мгновение плечи Венки опустились, словно из нее разом вышел весь запал борьбы.

– Ладно. Тогда поставь во главе кого-нибудь другого. С меня хватит. – Венка кивнула на бордель: – И сожги его дотла.

– Это невозможно, – ответила Рин. – Эти дома – единственные уцелевшие здания. Пока мы не построим какое-нибудь жилье…

– Сожги! – рявкнула Венка. – Иначе я сама найду масло и спалю его. А я не эксперт по поджогам. Либо ты спалишь здание аккуратно, либо будешь разбираться с последствиями огненного ада. Выбирай.

Прибывший разведчик спас Рин от бремени ответа.

– Мы нашли их, – доложил он. – Похоже, есть только одно место.

У Рин засосало под ложечкой. Она не была готова – после борделей ей хотелось только свернуться где-нибудь калачиком и спрятаться.

– Где оно?

– Полмили к югу от города. Там грязища, лучше надеть хорошие сапоги. Лейтенант Чен велел передать, что он уже в пути. Отвести вас?

Рин колебалась.

– Венка…

– На меня не рассчитывай. Мне на это смотреть неохота. – Венка развернулась и бросила на ходу через плечо: – И если до рассвета от борделей не останется один лишь пепел, я пойму, что мне самой придется этим заняться.

Рин хотелось догнать ее. Схватить за руку и вернуть, крепко обнять и не отпускать, пока обе не разрыдаются и вволю не выплачутся. Но Венка расценила бы это как жалость, а жалость она ненавидела больше всего на свете. Жалость она считала оскорблением, для нее это значило, что после всего пережитого кто-то считает ее хрупкой и сломленной, стоящей на грани. Рин не могла так с ней поступить.

И она решила сжечь бордели. Выжившие могут несколько ночей провести на свежем воздухе. У нее хватит огня, чтобы они не замерзли.

– Генерал? – тихо сказал разведчик.

Рин прищурилась, глядя на удаляющуюся Венку.

– Дай мне немного времени. Встретимся у восточных ворот.

Она вернулась в кабинет мугенского генерала, чтобы надеть сапоги и поспрашивать в казармах, не одолжит ли ей кто лопату. А затем последовала за разведчиком на поля смерти.

Путь оказался короче, чем она ожидала.

Рин поняла, куда идет, еще за четверть мили. Она узнала это место по запаху, вони гниения под тонким пологом пыли; по жирным, шныряющим под ногами насекомым и стервятникам, рассевшимся на торчащих из земли белых костях. Она узнала это место по бесцветной перекопанной почве, по волосам и обрывкам одежды, валяющимся в грязи, потому что мугенцы не слишком усердно старались закопать трупы.

Рин остановилась в десяти шагах до могил. Ей нужно было передохнуть, чтобы набраться сил идти дальше.

– Пусть этим займется кто-нибудь другой, – сказал Катай, положив руку ей на плечо. – Ты можешь вернуться.

– Нет, не могу. Это должна сделать я.

Это должна была сделать Рин, потому что виновата только она. Она обязана это увидеть. Обязана отдать мертвым хотя бы такую дань уважения.

Рин хотелось закопать все тела, забросать неглубокую могилу горой земли и как следует утрамбовать ее лопатами, а потом проехаться телегами, чтобы сровнять с окружающим пейзажем, и тогда однажды настанет день, когда никто не догадается, что здесь было.

Но нужно опознать тела. Столько южан заперты в кошмарной ловушке неизвестности, не зная, погибли ли их близкие, а неизвестность мучает больше, чем горе. Найдя тела, они хотя бы смогут их оплакать.

А потом тела нужно очистить, это важный похоронный ритуал на юге. В мирные времена похороны в Тикани занимали целый день. Толпы скорбящих, иногда включая нанятых плакальщиц, которые распаляли остальных (если семья усопшего могла себе такое позволить), рыдали и завывали, следуя за гробом по городу к тщательно подготовленному фамильному склепу. Души умерших нужно правильным образом поместить в могилу, чтобы они покоились с миром, а не бродили, преследуя живых. В дальнейшем требовалось регулярно делать подношения, сжигая бумажные предметы и благовония, чтобы задобрить духов из потустороннего мира.

Теперь Рин имела представление, как выглядит потусторонний мир. Она знала, что это не милый параллельный городок, населенный призраками, в котором сожженные бумажные подношения превращаются в истинные сокровища. Но все же постыдно бросать тело родного человека вот так гнить в открытой могиле.

Она отбросила почти все традиции провинции Петух. Утратила диалект и дурные манеры. С первого курса в Академии одевалась и разговаривала, как синегардская элита. Отвергла южные суеверия и не собиралась сейчас притворяться, что это не так.

Но смерть священна. Смерть требует к себе уважения.

Лицо Катая позеленело, как будто его вот-вот стошнит.

Рин потянулась за его лопатой.

– Тебе необязательно оставаться, если тяжело. Это не твой народ.

– Мы связаны. – Он забрал у Рин лопату и устало и болезненно улыбнулся. – Твоя боль всегда будет и моей.

И они начали копать вместе.

Это было нетрудно. Мугенцы закидали убитых тонким слоем земли, едва прикрыв спутанную груду рук и ног. Как только Рин отбросила достаточно земли, чтобы обнажить верхний слой тел, она остановилась и двинулась дальше, не трудясь разгрести уже размякшие, разлагающиеся тела.

– На севере мы сжигаем покойников, – сказал Катай через час. Он стер со лба пот, оставив грязные разводы. – Так чище.

– А мы примитивны, – отозвалась Рин. – И что?