Воин любви. История любви и прощения - Мелтон Дойл Гленнон

Женщина встречается со мной взглядом и вопросительно произносит:

– Гленнон?

– Да, – отвечаю я. – Это я.

– Проходите, – улыбается она. – Я – Лиз. Идите за мной.

Лиз ведет меня в холл, а оттуда в небольшой кабинет с книжными полками. Закрывает за нами дверь, указывает мне на кресло и протягивает бутылку с водой. Потом усаживается в нескольких футах от меня и достает блокнот и ручку.

– Итак, что вас ко мне привело? Расскажите мне свою историю.

Господи, что интересного в моей истории? С чего начать? Все началось в день свадьбы? Или когда мне было десять? Я вижу, как ее ручка нависла над страницей. Самое важное то, что я скажу в начале. Контролируй себя, Гленнон, контролируй себя. Потом мне становится ясно, что я слишком устала быть автором собственной жизни. Я хочу быть простым репортером. И поэтому я говорю о том, что думаю прямо сейчас, здесь, в этот момент…

– Мой муж спал с другими женщинами. Я ненавижу его. Я хочу перестать его ненавидеть, но не могу. В собственном доме я не чувствую себя в безопасности. Я постоянно злюсь. Не только на него, но и на все вокруг, особенно на мужчин. Почему они отказываются от своих семей ради секса? Я ненавижу секс. Что бы ни произошло, я никогда больше не буду заниматься сексом. Я все время боюсь. Я боюсь остаться с мужем. Я боюсь развода. Я не могу вынести мысли о том, какую боль причиняю детям. Я решилась прийти сюда, потому что ярость настолько переполняет меня, что я даже желала Крейгу смерти. Ярость меня пугает. Я не могу позволить себе чувствовать это, и меня словно парализует. Я не вижу выхода. Не знаю ответа. Но мне не хочется говорить о своих чувствах. Мои чувства – это черная дыра. Если вы затянете меня туда, то, боюсь, мне никогда не выбраться. Я не могу позволить себе такой роскоши, потому что я – мать. У меня трое детей и работа, и я должна быть сильной и двигаться вперед. Поэтому мне нужен чисто практический совет. И вот мой вопрос. Я люблю своих детей, люблю свою сестру и родителей, люблю свою работу. Достаточно ли этого? Могу ли я просто пропустить пункт интимных отношений – на всю оставшуюся жизнь? Я хочу быть просто матерью, работать и всегда спать одной. Это моя мечта. Скажите, если я разведусь с Крейгом, захочется ли моему будущему истинному «я» найти кого-нибудь другого?

Лиз откладывает ручку и блокнот и долго смотрит на меня.

– К сожалению, – говорит она, – вероятность этого очень высока. Похоже, люди созданы для близости. Уклониться от этого инстинкта почти невозможно. Я бы сказала, что вероятность того, что со временем вас потянет к кому-то еще, очень высока.

– Черт! – восклицаю я. – Значит, мое будущее «я» забудет обо всем этом, об этой боли, и захочет новых отношений? Ну, хорошо. Когда это идиотское мое будущее «я» встретит кого-то, какова вероятность, что новые отношения будут лучше, чем те дерьмовые, в которых я нахожусь сейчас? Можете определить эту вероятность?

– Хорошо. Я не знаю Крейга, но мы можем поговорить о будущих отношениях. Предположим, вы в течение пяти лет встретите прекрасного мужчину. Потенциал ваших отношений составит сто процентов. Вычтите десять процентов на неизбежную напряженность, которая возникнет, когда он станет помогать вам воспитывать ваших детей. Еще десять процентов вычтите на то, что Крейг женится на другой женщине, и вам придется позволить ей участвовать в воспитании ваших детей. Пять процентов кладем на багаж второго брака. Еще десять процентов – на затраты при разводе. Развод – дело настолько дорогое, что проблема денег неизбежно возникнет. Десять процентов приходится на особенности характера вашего нового мужчины, его недостатки и несовершенства. Получаем пятьдесят пять. А теперь вычтите еще двадцать процентов, потому что вы неизбежно принесете в новые отношения всю эту боль. В итоге у вас остается тридцать пять процентов. Неважная оценка.

Я смотрю на Лиз с удивлением и благодарностью. Она дает мне цифры, потому что понимает: в таком хаосе мне нужны именно они. Она не несет всякий романтический бред. Это женщина, которая откровенна с другой женщиной. Между нами только математика. Лицо Лиз говорит: «Послушай, я не утверждаю, что это истина. Я просто говорю, что нам придется работать с этим». Я твердо уверена, что Лиз – в моей команде. Я знаю ее всего десять минут, но уже доверяю ей.

– Фантастика! – выдыхаю я. – У меня это ЕСТЬ. У меня уже есть отношения с неважной оценкой. Крейг раздавлен и изо всех сил пытается вернуть меня, но наша оценка остается низкой. Никаких сомнений.

– Хорошо. Значит, эта ситуация вам знакома. Нам нужно многое обсудить. Простого выхода нет. Тяжело будет уйти, но и остаться будет не легче. Вам будет тяжело в любом случае. Нам нужно разобраться, какие трудности вам необходимы и полезны.

– Если я останусь, вы должны рассказать мне, как можно быть замужем и никогда больше не заниматься сексом. Я по горло сыта сексом. Это чушь! Я предоставляла свое тело парням с того момента, когда решила, что высокие, сильные и уверенные люди должны меня защищать, поддерживать, говорить мне, что я нужна им и красива. Я могу простить свое юношеское «я» за это, но теперь-то я взрослая. Разве я не заслужила права сохранить свое тело для себя? Разве я не обладаю силой для этого? У меня есть сила. Но Крейг в любую минуту мог остановить меня и сказать: «Я хочу этого, и хочу этого от тебя, потому что ты здесь. Я прошу, чтобы ты бросила свое занятие, разделась и удовлетворила мои желания. Так ты докажешь, что любишь меня. Что мы любим друг друга. Такова жизнь». Он мог сказать это с улыбкой. А если я не хотела улыбаться в ответ и бросать все, чтобы удовлетворить его желания, то это означало, что я отвергаю его. А может быть, все это время я просто отказывалась отвергать саму себя? Особенно теперь, когда узнала, что этого все равно недостаточно? Что он использовал тела других женщин точно так же, как мое? Секс не принес мне ничего, кроме боли. Это опасная игра, в которой всегда побеждают мужчины. Я хочу умыть руки. Какой бы ни была близость, я ее не хочу. У меня есть близость. У меня есть дружба. У меня есть мои дети. У меня есть моя сестра, мой блог и мои собаки. Мне не нужен секс. Думаю, я вне этого. Мне кажется, что я выше секса. Думаю, я могла бы быть Ганди.

– Вы – Ганди? Расскажите мне об этом.

– Мне не нравится секс. Поскольку все, кого я знаю, утверждают, что им это нравится, я начала думать, что, возможно, я – латентная лесбиянка. Но когда я сказала об этом знакомой лесбиянке, она напомнила мне, что такие люди испытывают сексуальное влечение к представителям своего пола. Сексуальные чувства у них не отсутствуют. И тогда я решила, что я – асексуалка или человек, духовно предназначенный для целибата, как Ганди. Мне всегда казалось, что я очень похожа на Ганди. Поэтому я говорю: если нам с Крейгом суждено быть вместе, ему придется видеть Индиру и свыкнуться с этим. Это самое большее, на что он может рассчитывать.

– Понимаю, – кивает Лиз. – Единственный недостаток Ганди заключается в том, что, пока дети в школе, вам придется начать некую мирную революцию, а потом, скорее всего, быть убитой за это.

– Согласна. Не проблема. Это печально, но не настолько тяжело, как мириться со всеми этими сексуальными заморочками. Я принимаю такую судьбу. Я готова умереть за свои идеалы.