Грехи и мифы Патриарших прудов - Татьяна Степанова

— Алло, инспектор Мамонтов? Клавдий, это полковник Гущин, уголовный розыск.

Катя вся обратилась в слух. Надо же, у центуриона Клавдия Мирона Мамонта водится мобила. Что прогресс делает!

— Клавдий, припомните, пожалуйста, это вы брали на месте аварии объяснительную от Кравцова?

— Нет, я с него объяснительную не брал. Я бы с него там такую объяснительную взял, если бы мне позволили… Мне не позволили. Наши из ГАИ увели его от меня, посадили в машину дежурную. Он там писал. Мне плевать, что он там написал, что говорил — я вам сказал, не верьте, это все было вранье.

Баритон Клавдия Мирона Мамонта наполнил кабинет. Катя слушала чутко.

— Вы в то время, три года назад, жизнью Кравцова плотно интересовались, кругом его общения. Скажите, вам такие фамилия и имя — Быкова Александра, скульпторша садовых и кладбищенских фигурок, — не попадались?

— Нет. Я такой не знаю. Быкова… скульпторша? Нет, точно не знаю ее. Я бы скульпторшу запомнил. А что случилось у вас?

— Еще одно убийство, — сказал Гущин. — Слушайте, Клавдий… Вы ведь сейчас временно отстранены?

— Так точно, я рапорт написал.

— Ладно, эта каша сварится, я не об этом. Вы фактически сейчас свободны от службы?

— Можно сказать и так.

— Я вам перезвоню вечером. Я сейчас занят, перезвоню вам позднее. Надо кое-что обсудить с вами. У меня одно предложение появилось.

Гущин дал отбой и направился к двери.

Катя подумала: он так и не сказал, что думает насчет объяснительной Кравцова и его первичных показаний.

И что за секреты появились у него, что за планы в отношении Клавдия Мамонтова?

Неожиданный визит полицейских — флегматичного с виду толстяка-полковника и его молодой помощницы — вызвал у Феодоры, юной жены Платона Кутайсова, целую гамму чувств, сложных по своей природе, где доминировали тревога и неуверенность в будущем.

Она забеспокоилась настолько сильно, что решила: лучше пусть Платон не видит ее такой. У мужа все еще были дела на Большой Ордынке, и Феодора сказала, что поедет пока навестить отца. Платон не возражал, он нежно поцеловал Феодору в губы и…

Его рука скользнула ей между ног, лаская сладкий треугольник, пока язык его блуждал у жены во рту. Они стояли у дверей разоренного ресторана, внутри. Им было плевать, что их видят рабочие и менеджер. Наконец Платон отпустил ее, сказав: бери машину, малыш. Я вызову себе такси.

Феодора водила тачки — любые — с семнадцати лет. Этому научил ее отец — великий спортсмен, чемпион по боксу в тяжелом весе, широко известный в девяностых по прозвищу Каменная Башка.

Феодора ехала на Новую Ригу и вспоминала разговор мужа с полицейскими. Что Платон отвечал им. Их интересовала Пелопея. И Феодоре все казалось, что эти типы что-то скрывают — самое главное.

А вдруг к полоумной Ло вернулась память?

Надо признать, что в свое время — три года назад — юная Феодора считала амнезию своей бывшей закадычной подруги даром богов. Да-да, тех самых Олимпийцев, о которых так любила болтать Пелопея, — равнодушных, насмешливых и жестоких к судьбам простых смертных.

Эта самая амнезия… Вообще-то недоверчивая Феодора долгое время считала всю эту историю с потерей памяти притворством с определенной целью… Однако шло время, и ничего не происходило.

И так уж вышло, что амнезия сослужила хорошую службу, потому что и сам Платон, и его домашние, и его бывшая стерва-жена в разговорах, в сплетнях, в догадках, в мыслях как-то постепенно прекратили обращаться к тем дням, что предшествовали аварии и этой самой амнезии.

Прекратили говорить о событиях, случившихся до, о которых сама Феодора не могла вспоминать без жгучего чувства стыда, обиды и дикой злобы.

За три года как-то все улеглось, что ли, стерлось, не воспринималось уже так остро и болезненно. Да и семейные, любовные дела наладились. Феодора все же вышла за Платона.

Надо же, а тогда… ну, тогда, когда все это было… она считала, что все потеряно навсегда. И Платон — отец Пелопеи, ее школьной подруги, — никогда не назовет ее своей законной женой.

Но они поженились. Тихо, без помпы. Сразу, как только он оформил развод с Региной и поделил имущество.

И юная Феодора стала женой и мачехой в доме, который…

В дом Пелопеи, ее отца, матери, брата и сестры Феодора приходила с четырнадцати лет. Они с Пелопеей вместе учились в школе и дружили, так дружили! В этом она полицейским не солгала.

Они были соседями по Новой Риге. От дома Феодоры, точнее, особняка, построенного ее отцом Емельяном Заборовым, до особняка Кутайсовых можно дойти за двадцать минут.

И Феодора на машине мужа подъехала к своему отчему дому, где доживал век… догнивал свой век ее отец Каменная Башка.

Дом свой она не любила. Да, жила там с детства, терпела выходки отца, его пьянство, его загулы, его друзей — всех из мира спорта, занявшихся кто каким бизнесом и пивших по-черному. Терпела жен отца — их было пять по счету — и его любовниц.

Влюбившись без памяти в соседа — взрослого мужчину, отца своей подруги, — она словно в ином мире очутилась. В мире нежности и страсти, потому что отец Пелопеи… сосед… взрослый, сильный, умный мужчина сходил по ней с ума.

Они любили друг друга. О да! И, умереть не встать, — так думала Феодора, открывая ключом дверь, не трудясь звонить в звонок, — не случалось еще на белом свете такой пылкой, страстной, жгучей, прекрасной любви, как у них с Платоном!

И то, что они так отчаянно скрывались поначалу, тая свою страсть ото всех — особенно от его жены и от нее… от лучшей школьной подруги… от нее, от его дочери, пусть и неродной, но любимой, — лишь добавляло в их чувства остроты.

Да, остроты было навалом, даже в избытке.

Но любовь…

Их любовь того стоила. Феодора была в этом убеждена. И она на многое была готова — и тогда, и сейчас, — чтобы защитить свою любовь, первую, самую сильную.

Она считала, раз есть первая любовь, то уже не надо другой.

В отчем доме на первом этаже, в холле, было тихо, а на втором орал женский голос:

— Сучий потрох, опять обгадился! Сколько раз мне памперсы тебе за день менять, проклятый дебил!!!

Разорялась горластая сиделка, нанятая мужем Платоном для Каменной Башки… для отца…

Каменная Башка — Емельян Заборов, в девяностых слывший одним из самых сильных людей на планете, — в свои пятьдесят заработал инсульт. И после трепанации черепа превратился в овощ. Пятая жена сразу бросила его, любовниц след простыл. И вот уже три года он находился на попечении сиделок, нанятых ему Платоном по просьбе Феодоры.

Платон сделал это с радостью. Он жалел Емельяна. Долгие годы Каменная Башка был его компаньоном по бизнесу, они вместе инвестировали, куда считали нужным. И теперь его бизнес — точнее, его остатки, сожранные экономическим кризисом, — через Феодору управлялся им единолично.