Звезды сияют с небес - Сидни Шелдон

Как– то раз Пол завтракал с одним из своих клиентов по имени Билл Рохан, весьма солидным банкиром, который понятия не имел о прошлом семейства Пола Мартина.

– А почему бы вам не вступить в наш гольф-клуб? – спросил Билл Рохан. – Вы ведь играете в гольф, не так ли?

– От случая к случаю, – признался Пол. – Когда есть время.

– Вот и отлично. Я член правления клуба и, если хотите, могу вас рекомендовать.

– Это было бы здорово, – с радостью согласился Мартин.

Через неделю правление гольф-клуба обсуждало кандидатуры новых членов. Среди прочих было названо и имя Пола Мартина.

– Я могу рекомендовать его, – заявил Билл Рохан. – Он достойный человек.

– Кажется, он итальянец, – подал голос другой член правления, Джон Хаммонд. – Слушай, Билл, на кой черт нам эти даго?

– А ты возражаешь?

– Ей-богу, ты попал в самую точку – я возражаю.

– О'кей, кандидатура Пола Мартина отклоняется. Следующий…

Заседание продолжалось.

Спустя две недели Пол Мартин снова завтракал с банкиром Роханом.

– А я занимаюсь гольфом, – пошутил Пол. Билл Рохан казался несколько смущенным.

– Видите ли, Пол…, вышла небольшая неувязочка.

– Неувязочка?

– Получилось так, что я предложил вашу кандидатуру, а один из членов правления завернул ее.

– Ну! А почему?

– Только не принимайте это лично на свой счет. Он просто фанатик – терпеть не может итальянцев. Пол улыбнулся:

– Да мне наплевать на это, Билл. Многие не любят итальянцев. Вот и мистер…

– Хаммонд. Джон Хаммонд.

– Который занимается перевозками мяса?

– Совершенно верно. Я уверен, он изменит свою точку зрения. Я обязательно еще раз поговорю с ним.

– Не стоит, – покачал головой Пол. – Честно говоря, я не такой уж заядлый игрок в гольф.

Через шесть месяцев, в середине июля, четыре рефрижератора компании по разделке и доставке мяса, принадлежащей Хаммонду, доверху груженные свиным филе, стейками и окороками и направлявшиеся из Миннесоты в супермаркеты Буффало и Нью-Джерси, съехали на обочину дороги. Водители вылезли из кабин, раскрыли задние двери своих фургонов-морозильников и ушли.

Когда об этом узнал Джон Хаммонд, он пришел в бешенство.

– Что, черт побери, происходит? – набросился он на своего менеджера. – Испорчено мяса на полтора миллиона долларов. Как такое могло случиться?

– Профсоюз объявил забастовку, – ответил управляющий.

– Не предупредив нас? Чего же они требуют? Повышения зарплаты?

– Я не знаю, – пожал плечами менеджер. – Они мне ничего не сказали.

– Попросите прийти ко мне представителя профсоюза. Я все улажу, – заявил Хаммонд.

В полдень в его кабинет вошел представитель профсоюза.

– Почему я не был поставлен в известность о начале забастовки? – потребовал ответа Хаммонд.

– Я и сам ничего не знал, мистер Хаммонд, – извиняющимся тоном проговорил вошедший. – Все словно сошли с ума. Это случилось совершенно неожиданно.

– Вы же знаете, что со мной всегда можно договориться. Что они хотят? Прибавки к зарплате?

– Нет, сэр. Причина заключается в мыле. Хаммонд, ничего не понимая, вытаращился на него.

– В мыле, вы сказали?

– Именно. Им не нравится мыло в душевых. Оно слишком едкое.

Хаммонд отказывался верить собственным ушам.

– Слишком едкое мыло? И поэтому я потерял полтора миллиона долларов?

– Я тут не виноват, – оправдывался представитель профсоюза. – Это все рабочие…

– Господи! – негодуя, воскликнул Хаммонд. – Просто непостижимо! Какое же им надо мыло – люкс? Он грохнул кулаком по столу.

– В следующий раз, когда у моих рабочих возникнут какие-нибудь проблемы, прежде всего доложите мне. Вы слышите меня?

– Да, мистер Хаммонд.

– И скажите им, чтобы возвращались на работу. Сегодня к шести часам в их душевых будет самое лучшее мыло, какое только можно купить за деньги. Все ясно?

– Да, мистер Хаммонд, – кивнул председатель профсоюза и вышел.

А Джон Хаммонд еще долго сидел, кипя от злости. «Нет ничего удивительного, что страна катится к черту, – думал он. – Мыло им не нравится!»

Две недели спустя, в жаркий августовский полдень, пять грузовиков компании Хаммонда, перевозивших мясо в Сиракузы и Бостон, остановились на обочине дороги. Водители открыли двери рефрижераторов и ушли.

Джон Хаммонд узнал о случившемся в шесть часов вечера.

– Что вы, черт побери, еще придумаете? – заорал он на своего менеджера. – Мыло заменили?

– Все было сделано в тот же день, – подтвердил менеджер.

– Тогда какого дьявола им надо на этот раз?

– Ума не приложу. Не было никаких жалоб. Никто не говорил мне ни слова.

– Немедленно доставьте сюда этого странного профсоюзного деятеля!

В семь часов вечера Хаммонд разговаривал с представителем профсоюза.

– Из-за действий ваших людей у меня протухло мяса на два миллиона долларов! – вопил он. – Они что, с ума спятили?

– Мистер Хаммонд, вы хотите, чтобы я передал ваш вопрос председателю нашего союза?

– Нет-нет, не надо, – опомнился Хаммонд. – Но послушайте, у меня ведь никогда не было проблем с вашими парнями. Если рабочие хотят, чтобы им повысили зарплату, так пусть придут ко мне, и мы, как разумные люди, все тихо, спокойно обсудим. Какого повышения они добиваются?

– Никакого.

– Что вы хотите этим сказать?

– Дело не в деньгах, мистер Хаммонд.

– Да? А в чем тогда?

– В свете.

– В свете? – Хаммонд решил, что ослышался.

– Именно. Люди недовольны тем, что в их душевых слишком тусклый свет.

Джон Хаммонд откинулся на спинку кресла и внезапно притих.

– Что все-таки происходит? – мягко, почти ласково спросил он.

– Я же говорю, что люди считают, что…

– Бросьте молоть эту ерунду. Я хочу знать, в чем дело.

– Если бы я знал, сказал бы.

– Кто-то пытается меня разорить? Да? Представитель профсоюза молчал.

– Ну ладно. – Хаммонд решил подойти к этому вопросу с другой стороны. – Назовите мне имя. С кем я могу поговорить?

– Есть один адвокат, который, возможно, смог бы вам помочь. Наш профсоюз часто пользуется его услугами. Его зовут Пол Мартин.