Князь Диодор - Николай Басов

– Разумеется, – отозвался Оприс. – Они от них не отказались, потому что, по их словам, виделись именно с королем, и то, что встреча эта произошла в сугубо приватном порядке, ничего не меняет. Тем более, что во время этих… визитов был подписан и указанными господами и… человеком, назвавшимся королем Фалемотом, генеральный договор, со всеми обговоренными условиями, который эти расписки всего лишь дополняют… В свое время, если преступление не будет открыто, договора будут предъявлены к оплате, вернее, к выполнению изложенных в них требований, и король… Король Фалемот вынужден будет их погасить, хотя не имеет к этим займам никакого отношения.

Оприс задумался ненадолго. Потом почему-то отчетливо разозлился, сделался красным, даже немного подался вперед, чтобы с еще большим жаром продолжить свою речь:

– Более того, Мер тет Никомед, секретарь Палаты пэров, как выяснилось, по прямому распоряжению короля тоже перевел деньги из государственного казначейства. Как он передал объяснение, якобы, короля Апелю Морштоку во время расследования – будто бы для реорганизации госслужбы, всех государственных структур. Передача денег была обставлена очень схоже с теми двумя случаями воровства под залог королевских расписок, и это так же объяснялось необходимостью секретности… Правда, тут был задействован и один из торговых домов где-то на севере страны, я там даже никогда не бывал… – Оприс Тамберсил нахмурился, сокрушаясь. – Разумеется, узнать кто и как украл деньги из казначейства, теперь не представляется возможным.

– Удивительно получается, – вздохнул батюшка Иона, – огромные капиталы, переходят из рук в руки как горстка денье на рынке, и никому в голову не приходит спросить самого короля, что это все значит?

– Ну, какие-то объяснения исполнители этих приказов все же получали, – высказался Густибус, обращаясь к батюшке. – Другое дело, что они оказались лживыми, но некоторое время они этих людей удовлетворяли, следовательно, для целей настоящего вора оказались действенными.

– Также, – вздохнул Оприс, – председатель Государственного совета и секретарь Палаты пэров королевства, Мер тет Никомед, один из самых доверенных людей его величество короля Фалемота чуть ли не лично, опять же по приказанию короля, вывез из различных замков короля и даже некоторой знати несколько возов посуды, сокровищ и дорогого оружия. Все это тоже испарилось. Замок, куда они это отправили, принадлежит королю, но каждый раз по дороге эти обозы перехватывались неизвестными людьми, они предъявляли письменный приказ короля и… уводили все эти богатства куда-то еще. Люди Мера Никомеда тоже не проявили по этому поводу беспокойства, потому что такие вещи происходили и ранее, правда не с такими громадными средствами… Далее настала очередь Тампы тет Копмуса Сасумонского, главного казначея и распорядителя двора его величества, – произнес Оприс хмуро и совсем негромко. – Король как-то вызвал его к себе, объяснил, что он хочет вложиться в некое немалое предприятие, то ли отправить куда-то корабли, которые следует отменно оснастить, то ли дать в долг кому-то, кто эти самые торговые операции осуществим… И отправил куда-то около полумиллиона ливров, уже из своей, королевской казны. Снова скрепив долговые бумаги малой королевской печатью… Эти полмиллиона ливров, преимущественно золотом, исчезли неизвестно куда, как и все остальные.

– Кстати, – поинтересовался Густибус, – кто имеет право распоряжаться этой малой королевской печатью?

– Прежде всего, я сам, – признал со вздохом Оприс. – Еще, разумеется, распорядитель дворе его величества… Тампа тет Копмус Сасумонский. – При этих словах он сделал какую-то гримаску, на что князь Диодор обратил внимание. – И еще, разумеется, сам король, когда ему нужно заверить какие-либо бумаги. Но и я, и тем более Тампа… Сасумонский, – добавил он через легкую запинку, – во всех случаях неукоснительно выполняем волю короля, при обращении к этой печати.

– С Сасумонским, сьер Оприс, у тебя не слишком дружественные отношения? – спросил князь.

– Тампа… доставлял мне прежде немало хлопот. Но у него есть два неоспоримых достоинства – он честен и служил распорядителем двора еще при отце короля Фалемота, Винтоне ди'Парсе.

– Малая королевская печать – это в вашем королевстве… весьма серьезно, не так ли? – спросил для верности князь.

– Весьма, князь. Она служит неукоснительным подтверждением слова или распоряжения короля. – Оприс махнул головой, как лошадь, отгоняющая мух, избавляясь от каких-то смутных и тяжелых своих мыслей. – Но вот какая штука… Подделать ее, в принципе, не составляет труда. Это мог бы сделать любой сколько-нибудь искусный ювелир или резчик по металлу. Что, по-видимому, и было проделано. Причем, с подлинным искусством, Апель Менгский весьма подробно изучил едва ли не каждый случай ее использования за последние полгода, но не нашел никаких злоупотреблений. Тебя, князь, этот путь расследования никуда не приведет, он уже отработан… твоим предшественником. Если печати на расписках поддельные, то выглядят не хуже подлинной.

– Тогда, сьер Оприс, – снова вмешался маг, – было бы лучше заменить ее.

– Это и было проделано по настоянию Апеля едва ли не сразу, как выяснилось, что существует эта подделка. Все государственные органы были извещены, что старая печать отменена, а вводится новая. И пока за последние два месяца не было ни одного случая воровства… известным нам способом.

– Разумно, – согласился князь. – Какие еще печати могли быть применены при… этих фальшивых займах? Какие вообще печати существуют для подобных целей?

– Печатей, удостоверяющих приказ короля всего четыре – Большая и Малая государственные, Большая и Малая королевские. Но первые три – не для расписок, они бы вызвали недоумение при… любой трансакции, даже подтвержденной личным участием короля или лжекороля в деле, – сказал Оприс. – Полагаю, как и в Империи, для использования каждой из этих печатей заведен определенный порядок, статут применения, и нарушать его было бы слишком большим риском для вора.

– Понятно, – сказал князь. – Сьер Оприс, как открылось это дело? Ведь, насколько я понимаю, государственные мужи, которые, как они думали, исполняют волю короля, не слишком озаботились тем, что они сделали?

– Не слишком, – снова вздохнул Оприс. – Дело открылось, как я уже сказал, после того, как лейтенант граф д`Атум хорошенько обдумав все, отправился к маршалу тет Рену, который этому юноше покровительствует. Маршал когда-то служил с отцом графа… Он выслушал доклад лейтенанта, и следует сказать, сначала ему не поверил, тем более, что некоторые из гвардейцев короля к тому времени были отправлены куда-то служить, и даже перстень, который граф получил от королевского лакея, он продал, выручив изрядную для себя сумму. Но лейтенант настаивал, маршал отправился к королю и тогда открылось… Повторяю, это может служить подтверждением того, что лейтенант в данном случае проявил себя подлинным слугой короля, которого, правда, использовала злая воля преступника… Но так же, по-видимому, были использованы и более значимые персоны нашего королевства, и Тампа Сасумонский, и Мер тет Никомед, и даже Четомысл с бароном Ротшестом, а уж их-то на мякине не проведешь, – Оприс слабо и неубедительно усмехнулся. – Так, кажется, говорят у вас в Империи?