Князь Диодор - Николай Басов

Утро выдалось хмурое, сырое, серое, как некрашеное полотно. И за окнами висела такая тяжелая, труднопробиваемая мгла, что князь Диодор даже засомневался, не рано ли он проснулся, может, стоило еще немного поваляться в кровати, все равно непонятно было, рассвет наступил или не вполне еще. Но город просыпался, хотя тут, на окраине особого шума не было. Только где-то в отдалении кричал одинокий петух, да отгавкивались от него местные собаки.

Все же князь решил подниматься и оказался прав. Остальные тоже поднялись и даже собрались уже в главной столовой, кроме батюшки. Князь этому подивился и попросил горничную сходить за ним, как оказалось уже и батюшка поднялся, и пораньше прочих, только он устраивал свою молельню. К остальным он пришел замезший, потирающий руки, довольный светом и тем, что успел сделать. Как обычно, он улыбался, поблескивая в утреннем, не совсем верном свете своими очечками.

Ели молча, еда была хороша, но в меру. Видно, даже стряпуха еще не освоилась с новыми своими господами, не знала, что им поутру лучше всего помногу и пожирнее следует готовить, а не эти дурацкие местные рогалики с черным кофе, который больше был похож на тот деготь, каким моряки свои корабли смазывают.

Одеты все были тоже весьма презентабельно, даже Дерпен приоделся, правда, по-своему, по-восточному – невысокие башмаки с пряжкой, панталоны, короткий кожаный колет, и шарф вместо пояса, за который зачем-то сунул длинный кинжал. Видно, учился у Густибуса одеваться так, чтобы и не позорить Империю, и в соответствии со своей раскосой и темноватой физиономией. Глядя на него, и жуя эти рогалики с маслом и какой-то сладкой местной сельдью, которую все же попросил подать батюшка, Диодор сказал:

– После завтрака соберемся в библиотеке, будем думать и предполагать, что следует делать.

– Нам бы понять, зачем вообще мы тут оказались? – мельком, не очень уверенно отозвался Густибус.

– И это проясним, – отозвался князь.

После завтрака, когда каждый еще разок пробежал взглядом стол, потому что все же голодно вышло, отправились в ту комнату с камином, которую князь определил как библиотеку. Огонь в камине еще не разожгли, пришлось вызывать мейстерину, и просить ее сделать это побыстрее. Пока мальчишка Креп возился с помощью горничной над огнем, Дерпен сходил-таки на кухню и попробовал что-то там стянуть у кухарки. Она изумилась такому вторжению в свою вотчину, но сообразила, что следует наложить на поднос более плотной еды, и прибавила к ней неизбежный кувшин с вином. Когда восточник, не чинясь, сам приволок эту снедь, все устроились и принялись подкрепляться вторично.

Густибус намазал себе изрядный кус хлеба не патокой, а маслом, щедро сдабривая его сухой травой для вкуса, и осторожно разбавляя вино водой. Такую же снедь в кресле жевал и Дерпен. Только батюшка обошелся все теми же рогаликами, которые по-местному окунал в молоко. Оно было подозрительным на вид, больше смахивало на пахту, но Диодор решил на это внимания не обращать, и тоже налил себе стакан, который все же был приспособлен для вина, но за неимением более подходящей посуды, обошелся тем, что есть. Посылать еще раз горничную или мейстерину на кухню он поленился.

Неожиданно в комнату сунулся тоже позавтракавший, но по-прежнему голодный Стырь. Князь посмотрел на него, и ординарец все понял, промямлил:

– Я за дверью постою, если что, зови, князюшка.

Расселись, жуя и прихлебывая каждый свое. Князь Диодор еще разок окинул взглядом комнату, она была, наверное, удобной, если подольше тут пожить и к ней привыкнуть. И огонь добавлял уюта, и занавески, которые теперь очень плавно обрисовывали тот зимний свет, который падал в окна, хотя они, наверное, были лучше летом, под прямым солнышком. И кресла были отличными, и диван удобным. А поднос с едой на столе казался самым уместным и полезным предметом обстановки, особенно для Дерпена, который намазывал уже второй кус хлеба. Только полупустые полки нагоняли тоску, но и их уже обмели, пыли видно не стало.

– Нужно сказать стряпухе, – жуя, невнятно проговорил Дерпен, – чтобы они поутру кашу какую-нибудь готовили. Хоть гороховую, но лучше гречу. И чтобы бульон давали с вареной курицей.

– Я лучше бы жареных колбасок с яишней просил, – высказался Густибус. – Мне-то посты соблюдать – не по чину… А еще лучше, пусть окорок жарят.

– Нет, отчего же, – вступил батюшка, – рогалики эти с молоком вполне… Только хорошо бы маку на них вместо тмина, или изюму в тесто, а то непривычно.

Князь посмотрел на мага, тот кивнул, все уразумев и соглашаясь.

– Ладно, этим я займусь, объясню мейстерине, что люди мы нетребовательные, но все же кормить нас поутру следует сытнее. – Он внезапно воодушевился, даже свой бокальчик отставил. – Дело в том, что у них очень быстро второй завтрак случается. Мы-то к нему непривычные, вот нам пока и голодно.

И умолк, потому что увидел, что князь сидит за столом в высоком кресле, чуть развернувшись к камину, и думает. Лицо его при этом сделалось отдаленным, словно он был один, и никого и ничего не слышал. А потом стал говорить.

Передал свой разговор с князем-послом Притуном. Кратко, не вдаваясь в излишние подробности, и скрывая свое недоверие ко всей этой истории, пояснил, чего от них теперь ждут. И здесь, в Парсе, и там, в Империи, на Миркве.

Дерпен как сидел истуканом, так и остался, лишь дожевал и замер. Даже глаза ни разу не отвел, чтобы подумать над услышанным, или он таким становился, когда именно соображал. Батюшка ощутимо напрягся, стало понятно, что ему все предприятие показалось и чуждым, и неприятным, и может быть, невыполнимым. Либо ему следовало поразмышлять над услышанным дольше других. И несомненно, помолится еще ему нужно было, хотя он и получил благословение на это путешествие, и на все, что им предстояло, но хотелось теперь ему укрепиться духом. Тогда-то он поймет, решил князь, что нет у них другого выхода, как разрешить всю ситуацию разом.

А вот Густибус как жевал, так и продолжал, пока слушал. Лишь пару раз по его лицу пробежало странное выражение, словно быстрый нервный тик, так он, вероятно, выражал свое непонимание. И он стал сразу же задавать вопросы.

– Князь, – спросил он, едва Диодор умолк, – да как же такое возможно? Ведь не просто тут с деньгами обращаются, до них еще добраться нужно, каким бы доверенным и проверенным человека не считали. Это же западники, уж они-то умеют монеты считать.

– Монеты считать все умеют, – буркнул Дерпен.

– Они по-другому считают, точнее и откровеннее… – И маг закончил свое глубокое замечание: – И нельзя же всех подряд обмануть подложными приказами?

Диодор подумал еще разок, убедился, что он, вроде бы, все рассказал правильно, ничего существенного не упустил, и все сформулировал, как и ему рассказывали.

– Как видишь, оказалось возможно, – заметил он. – А что касается подложных приказов… Так тут и к дисциплине приучены, не только деньги считать… Это, похоже, их и подвело.