Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 1 - Джонатан И. Израэль

Хотя в целом покупка и продажа земли были распространенным явлением и были освобождены от законодательных ограничений, по соображениям престижа, традиций и юридического статуса, дворяне и Церковь иначе относились к земельной собственности, чем независимые фермеры и горожане, будучи более сосредоточены на социальных и сеньориальных аспектах, и проявляли меньшую готовность к отчуждению своих земель. Соответственно, во внутренних провинциях и Фрисландии, где дворяне и Церковь владели большей частью земель, чем во Фландрии и Голландии, сельское общество было более статичным и управляемым, пусть даже и сравнительно более гибким, чем в других областях Европы. Во Фрисландии и Гронингене знать не образовывала отдельное сословие, обладавшее формальными привилегиями, как это было в других регионах. Тем не менее, даже без четко определенных юридических привилегий и особого юридического статуса дворяне в самых северных провинциях были могущественной, глубоко укоренившейся сельской элитой, и играли более важную роль в провинциальной жизни, чем их, обладавшие более привилегированным положением с юридической точки зрения, собратья в Голландии, Зеландии или Фландрии. Исключениями из общего правила к северу от рек были Оверэйссел и Гелдерланд, так как большая часть земель в этих провинциях принадлежала дворянам. В конце XVI в. в оверэйссельском округе Салланд дворяне владели 35% земли, а в Твенте — не меньше чем 52%. Гелдерланд также выделялся тем, что здесь проживало заметно больше дворян, чем в других северных провинциях. В конце XVI в. в трех округах Гелдерланда к северу от рек насчитывалось свыше 700 признанных дворян, большинство из которых владело поместьями относительно скромного размера.

За пределами Фрисландии, Гронингена и (до конца XVI в.) Дренте статус дворян был юридически определен и узаконен. В 1578 г. 76 дворян обладали правом заседать в рыцарстве (ridderschap) в Штатах Оверэйссела, владея манорами (поместьями), которые являлись признанными дворянскими усадьбами. В Зеландии дворяне некогда представляли свои интересы (и претендовали на то, чтобы продолжали представлять) через посредничество первого дворянина. В Голландии, Фландрии и Брабанте критерием принадлежности к благородному сословию являлось не владение землей или выполнение какой-либо конкретной социальной функции, но юридические, политические и социальные привилегии, которые отличали дворян от остального населения и обеспечивали доступ к определенным видам власти и влияния. В целом, дворяне обладали особым социальным статусом, правами старшинства, правами на охоту, правом требовать, чтобы к ним обращались в определенных почтительных выражениях, и, в большинстве провинций — кроме Зеландии — правом на отдельное представительство в провинциальных Штатах и окружных ассамблеях, где они существовали. Дворяне также были единственным элементом сельского общества, имевшим представительство в провинциальных Штатах и окружных ассамблеях, опять-таки за исключением Фрисландии, Гронингена и Дренте, где в этих сословных органах были представлены и другие землевладельцы, и Зеландии, где представительства не имела ни одна часть сельского общества. Наконец, примерно до 1500 года, дворяне всегда безраздельно занимали высшие судебные должности в сельской местности — дроста и бальи, а во Фрисландии — гритмана. Но к середине XVI в. именно эта решающая привилегия была в значительной мере упразднена Габсбургским правительством.

Территориями, где дворяне пользовались наибольшим влиянием, были Гелдерланд, внешние части Брабанта, к северу и югу от главных брабантских городов, и самые южные франкоязычные провинции, особенно восточное Эно, Намюр и Люксембург. Церковь также имела сильные позиции на этих территориях, равно как и в епископском княжестве Льеж и Утрехт, и в целом владела значительно большим количеством земель в Брабанте, Валлонии и на северо-востоке, чем в прибрежных провинциях.

Во Фрисландии 43 монастыря и обители провинции вместе взятые владели около 20% обрабатываемых земель; в Гронингене 25 местным мужским и женским монастырям принадлежала четвертая часть земель, причем еще более заметный процент угодий находился в собственности церковных капитулов.

Но самыми поразительными чертами сельского хозяйства в Брабанте, Фландрии, Голландии, Зеландии, Утрехте, Фрисландии и Гронингене — высоко урбанизированном морском побережье — были его устойчивая интенсивность, разносторонность и более высокий урожай зерновых, чем где-либо в Европе. Нидерланды были единственной частью Европы, которая осуществила, в определенной степени, настоящую «сельскохозяйственную революцию», полностью завершившуюся во Фландрии и Брабанте к 1500 г. Впечатляющие изменения, которые произошли в сельском хозяйстве только в этом регионе — хитроумные дренажные технологии, основанные на дамбах, каналах и ветряных мельницах, и систематическое использование навоза для удобрения почв, ставшее возможным благодаря стойловому содержанию скота и экстенсивному использованию кормовых культур — проистекали из уникальных условий: угроза наводнений, большое количество городов и исключительно высокий уровень урбанизации создали беспрецедентный спрос на злаки, молочные продукты, мясо и пиво для снабжения городского населения. Свой вклад в расширение сельскохозяйственных угодий и впечатляющую урожайность внесло давление, оказанное высокой рентной платой и разделом земли на большое количество мелких ферм.

Так как количество балтийского зерна, импортируемого в Нидерланды, возросло в пять раз за период с 1500 по 1560 гг., можно было бы ожидать, что пахотное земледелие, по крайней мере, на севере, уступит место увеличению объемов производства молочной продукции. Некоторые молочные продукты, особенно сыр, были ценными статьями импорта и пользовались значительным спросом. Но, как бы парадоксально это не звучало, сдвиг, даже во Фландрии, происходил в сторону расширения пахотного земледелия, — в первую очередь, под влиянием роста городов и потребностей промышленности во Фландрии и Брабанте. Именно из-за этого рост численности сельского населения Голландии, Фрисландии и Утрехта происходил более быстрыми темпами (до 1585 г.), чем городского населения, несмотря на ускоренный рост заработков и постоянную нехватку рабочих рук в городах. Это стремительное увеличение числа людей, занятых сельским трудом в прибрежной зоне севера, было следствием общей интенсификации сельскохозяйственной деятельности и растущей специализации. В начале XVI в. еще оставалось достаточно много пустошей и необработанных земель, особенно во Фрисландии и Гронингене, которые впоследствии были введены в сельскохозяйственный оборот. В Западной Фрисландии, преимущественно пастушеской области, рост продукции был вызван, главным образом, постройкой новых и более мощных ветряных мельниц и улучшенными возможностями дренажа и мелиорации, которые появились вместе с ними, позволив расширить территории, использовавшиеся под молочное животноводство. Еще одним фактором, особенно в южной Голландии и Зеландии, была передача земель, ранее засеянных злаками, под выращивание технических культур, требовавших значительных затрат труда, таких как солод для пивоварения, пенька, лён и марена.

Но растущая интенсификация и специализация сельского хозяйства на морском побережье северных Нидерландов — это лишь одна часть объяснения внушительного роста численности сельского населения Голландии со 148000 человек в 1514 г. до 220000 в 1575 г., тогда как население девятнадцати голландских городов выросло со 127 000 человек до примерно 180000. Поразительный контраст между сельской жизнью на морском побережье и во внутренних областях заключался в наличии большого и растущего элемента сельского общества в первом регионе, преимущественно незанятого сельскохозяйственной деятельностью, своеобразного сельского пролетариата, трудившегося, в основном, в морском деле и рыболовстве, а не в земледелии. Большое число моряков и рыбаков жило скорее в деревнях, чем в городах. Прибрежная территория также была густо населена лодочниками, копателями торфа и судостроительными рабочими, также как деревенскими жителями, занятыми обслуживанием дамб. В 1514 г. в Южных Нидерландах безземельные бедняки, нашедшие занятие, главным образом, вне сельского хозяйства, уже составляли треть сельского населения. Точно также Фрисландия давала приют существенному количеству рабочих, происходивших из сельской местности, но не связанных с сельскохозяйственной деятельностью.