Боевой 1918 год - Владислав Конюшевский

М-да. Несколько непонятно. Почему всего три сотни? Куда делись остальные? Либо это передовой отряд, опережающий остальных? Ну, или, как вариант, они могут идти параллельными дорогами. Это еще надо будет уточнить, когда остальные разведчики вернутся. А конкретно вот эти беляки, похоже, нацелились делать ночевку в той рощице, где мы сегодня останавливались. Похоже, не только у меня есть проводник, который знает местность. Из-за чего такой вывод сделал? Ну так просто. От места обнаружения противника до речки часов пять ходьбы. То есть к вечеру уставшие после перехода дроздовцы туда подойдут. И мой казак говорил, что на этой дороге это единственное хорошее место для отдыха.

Значит, пора действовать. Я развернул обоз с охраной, направив их обратно к месту ночевки, дав приказ там остановиться и ждать нас. Отправил верховых, чтобы перехватили возвращающихся разведчиков (а то они вполне могут выйти аккурат на «дроздов»). А сам поехал вперед, выбирая место будущей засады.

Что сказать, минут через пятнадцать нашли то, что искали. Дорога в том месте проходила меж двух пологих холмов. До одного было метров триста, до другого чуть больше. Осмотревшись, спросил у Михайловского:

– Ну как?

Бывший поручик кивнул:

– Нормально. Вон там, – он показал на ближний бугор, – установим и замаскируем четыре пулемета. Надо будет только окопчики отрыть, чтобы не очень высовывались да чтобы ствол мог нормально вниз наклониться. И вон те кустики убрать, а то обзор перекрывают. Ну и с другой стороны поставим еще два «максима». Когда противник, скрываясь от огня, займет промоину справа, они скажут свое слово.

Я с ним согласился и, построив людей, принялся проводить предбоевой инструктаж. Закончил его тем, что если хоть одна сволочь выстрелит раньше комвзводовского пулемета, то я его и на том свете найду. Ну а дальше что? Стали готовиться. Окопчики вырыли (благо о лопатах я вообще никогда не забывал). Тачанки отогнали в сторону, за возвышенности (чтобы не дай бог лошадки не пострадали). Пролетки (для возможных раненых и для ускоренного бегства) укатили назад по дороге, за холм, километра на полтора от позиции. Два взвода отправил с пролетками. Блин, хорошо еще матросня не особо бузила, выполняя приказ. Как же – все смелые до умопомрачения. Все рвутся в бой, аж ленточки на бескозырках завиваются. Но я, злобно щерясь, им припомнил наши учебные марши и их вопли против занятий бегом. И почти не матерясь подытожил, что до тех пор, пока они не начнут стрелять, как американские ковбои, и бегать, как их лошади, то всем надо никшнуть и не отсвечивать. Про ковбоев народ не очень понял, но все-таки заткнулся. Из водоплавающих с собой демонстративно оставил лишь взвод Липатова – чемпионов по бегу. Вот что тут скажешь – анархия, мля…

Пулеметы с расчетами замаскировали брезентом, накидав на него сверху всякого степного мусора. Солдаты в своих шинелях неплохо сливались с местностью, а демаскирующих матросов я заставил завернуться в плащ-палатки. Это тоже был чисто мой заказ ростовским швеям. И траты тоже лично мои. Ну ничего. Выживем в этой передряге, я им устрою массовое переобмундирование. А то ишь ты – ходят, клешами пыль метут и выделяются своими черными бушлатами за километр!

Ну и принялись ждать. Личный состав (кроме пулеметчиков) расположился за обратными скатами холмов, у их подножия. Там хорошие промоины были, и поэтому люди не торчали в полный рост, видимые издалека любому всаднику. А часа через полтора прискакала разведка и принесла новость. За первой колонной (которая уже на подходе) идут и другие. Много. Дистанция между ними верст пять-шесть.

Ну вот, а я волновался, куда делись остальные. Все они здесь. И очень удачно для нас растянулись (что вовсе не редкость в пешем марше). Второй раз такой малины точно не получится, поэтому сейчас надо отработать на совесть.

Через посыльных дал распоряжение своим людям выдвигаться на позиции. Народ, пригибаясь, рванул на вершины холмов и там залег. Я же, испытывая внутренний мандраж, вглядывался в горизонт, к которому уходила дорога. Пусто. Но минут через двадцать вроде что-то мелькнуло. Кажется? Нет, не кажется. Появились несколько точек, которые постепенно превратились во всадников. Угу. Головной дозор. А за ними стала видна и пехота. По мере приближения стало видно, что идут в колонну по трое. Человек по пятьдесят в коробке. Блин, достаточно растянуты. Еще и верховые есть. Штук пятнадцать. Но это не дозор. Эти вместе с колонной двигаются. Начальство, видно, какое-то (если исходить из того, что все пешком, а эти верхом). Я, опуская бинокль (единственный на всех), повернулся к Михайловскому:

– Голову колонны придется пропустить. Ее наш засадный полк встретит. Меня больше арьергард волнует. Там в телегах, кажется, пулеметы видны. Вот они точно не должны развернуться.

Виктор кивнул:

– Сделаем. Главное, чтобы нас боковой дозор не обнаружил.

Но бывший поручик волновался зря. На холмы всадники не поехали, а наоборот сдвинулись ближе к колонне. Оно и понятно. Целый день марша. Люди устали. Лошади устали. До ночного привала осталось часа три. Вокруг степь до горизонта, с редкими буграми возвышенностей. Тупорылые большевики сидят в городе (до которого еще два дня хода) и чахнут над своими богатствами. Кого опасаться? Правильно – некого!

Наверное, именно так думали дроздовцы, прежде чем по ним стеганули свинцовые плети. Косоприцельным огнем. Это когда пулемет стреляет не прямо перед собой, а где-то под углом градусов сорок пять. В мое время это же называли фланговым огнем. При этом цели створятся, и даже промахи по ближним целям все равно приводят к попаданиям по дальним. Да уж… Охренеть. Сам я две войны прошел, но такого месива еще не видел. Все-таки шесть пулеметов, а самое главное, отличных пулеметчиков, на участке в пятьсот метров, да еще и по походной колонне, это чересчур. Хорошо еще, левофланговый пулеметчик быстро сообразил, что к чему, поэтому после первых секунд поливания своего сектора переключился на голову колонны, которую мы думали оставить второму и третьему взводам.

А голова повела себя, как и положено грамотным и обстрелянным воякам. При первых звуках стрельбы они стали рассыпаться налево и направо от дороги, пригибаясь и залегая. Как будто репетировали. И главное, шустро так! Но пулемет их неплохо со своей высоты прижал. У нас же все закончилось буквально через минуту. То есть «максимы» отстреляли по ленте, стрелки дали несколько залпов из винтовок, а я, вместо того чтобы дунуть в свисток, обозначая общий отход, застыл, оглядывая получившуюся картину. Вот зараза! И хочется, и колется. Между холмами движения нет. Все лежат. Вообще все. Но в двухстах метрах дальше два взвода активно перестреливаются с недобитками. Или уже их добивают? Там ведь, после того как по врагам прошлись несколько очередей, народа немного должно оставаться.

Ладно! Рискнем! Отпустив повисший на шнурке свисток, я, надрывая горло, заорал:

– Еще один пулемет! Помочь нашим!

Увидев, что расчет быстро разворачивает свою машинку и начинает выставлять прицел, я приказал вестовому:

– Беги на ту сторону. Скажи, чтобы все грузились и уходили. А вы пятеро, – ткнул пальцем в стоящих рядом бойцов, – проконтролируйте, чтобы ни одна сволочь в него не стрельнула. Там ведь не только убитые валяются.