Путь к сердцу мужчины - Кира Муромцева

Я, аки владычица морская, восседала на стуле посреди комнаты в квартире Зубило и наблюдала за всеми приготовлениями абсолютно наплевательски. Было как-то все равно, что парикмахер, давняя подружайка Розы Львовны, соорудила мне на голове макет Пизанской башни, что макияж, от рук все той же женщины, совсем не подходит под платье, которое, кто не помнит, превращает меня в зефир. Собрала Валя, так сказать, комбо! А апофеозом всего этого являлся Петенька в костюме цвета дохлой крысы, который, ко всему, был ему велик на два размера. Но менять его Петя не желал. Память, так сказать, об отце взыграла. Именно в нём Иван Иванович Зубило женился на Розе Львовне. И именно в нём поведет в ЗАГС жену Петенька.

Наверное, стоило радоваться, что платье самой Розы Львовны до сего знаменательного события не дожило. Спасибо за это моли или той фабрике, что шила сей шедевр. Я имела удовольствие лицезреть фотокарточки с этой самой свадьбы. Моё платье-зефир бесспорно просто божественно красивое, если уж кто-то возьмется сравнивать. Поверьте, мне на слово.

Где-то фоном играла незабвенная музыка Верки Сердючки. Это уже мои родственники постарались. Ибо какая русская свадьба без Верки, сказал дядя Федя из Ростова, и врубил сборник ее хитов на ноутбуке. Благо никто не додумался притащить баян и это была единственная прекрасная новость за весь день.

—Валя, главное букет в меня кидай, в меня,— показывала на себя пальцем Елизавета.

—Тебе зачем?— хмыкнула я.— Ты замужем.

Сестрица чертыхнулась, за что сразу же отхватила от проходившей мимо бабушки и наклонившись вперед тихонько произнесла:

—Блин, все время забываю!

Я на такое заявление лишь закатила глаза. Повезло, что Роман Игнатьевич свою благоверную сейчас не слышит. Он бы напомнил этой рыбке Дори, о наличии у нее брачных и нерушимых уз.

—Валь,— протянула сестра, испытывая дефицит общения, по всей видимости. Я общаться не желал и на ее зов, лишь вопросительно выгнула бровь. Я тут страдаю, между прочим. Свои последние холостяцкие часы доживаю.

—А давай убежим, а? Правда, зачем тебе этот Петя?! Головой ты что ли так сильно приложилась, чтобы женой ему становится. После Серова то. Ну, мать. Люди должны эволюционировать, а ты деградировать решила.

Упоминания Гоши больно кольнуло изнутри. Вот, Лизавета, язык без костей. И так он мне все внутренности выел, только улеглось немного, успокоилось, а она снова решила напомнить. Еще и на моей свадьбе. Будто времени другого не могла найти.

—Ты, Лизка, умолкни. Да лучше иди с дедом посиди. Ему твоя болтовня не помешает. Все равно глухой,— вступила в диалог бабушка и Лизу полотенцем с дивана согнала, занимая ее место.— Иди- иди.

Лизавета вздохнула и поплелась куда послали. То бишь к деду. Ему и правда компания не помешает. Не услышит ничего только, но это мелочи. Главное, человеческое тепло и присутствие родных рядом.

—А ты, Валентина, внимай. Я с твоим дедом много лет живу. И много лет на себе его тащу. Всё сама. Как ярмо на шею себе натянула, так и пашу без продыху. Сама его на себе женила, теперь плоды пожинаю. Любила его, страшно. Любила и глаза закрывала, что он решать то сам не умеет ничего. Вечно мамкины науськивания слушал. Его мамка ткнёт носом, он и сделает. А потом я тыкала. Как кота нашкодившего. Иначе, никак. Сначала даже нравилось. Что я такая из себя деловая. Сама всё знаю, сама все решаю. Это хорошо, Валя, пока мужика нормального рядом нет. А потом все свои замашки командирские прятать надо. Не убирать, ни в коем случае! Прятать! Учиться в паре работать, а не каждый сам за себя, в перетягивании одеяла. Думаешь, наверное, зачем я всё это тебе говорю?— бабушка взяла мою ладонь в свою и слегка сжала.— Петя твой всю жизнь таким, как твой дед будет. Только разница у нас одна единственная. Мне любовь его тащить помогала, а тебе что поможет?

Бабушка встала, погладила меня по голове, оставив невесомый поцелуй на макушке и ушла, оставляя меня наедине со своими мыслями. Вокруг сновали люди, кто-то веселился, смеялся, но все это пробегало мимо меня. Время замедлилось, загустело подобно киселю, перетекая в другое, совершенно незнакомое мне измерение. И моменты совместной жизни с Серовым в голове проносятся и чувствую, что где-то я была не права. Где-то слишком надавила, где-то наоборот не настояла. Будто кто-то тетрадь достал и ошибки все красной ручкой обвёл. Только вместо тетради моя жизнь.

Встала у зеркала во весь рост, рассматривая своё отражение. Словно не я сейчас под руку с нелюбимым мужчиной поеду в ЗАГС. Словно кто-то запустил на повтор паршивую комедию положений. Суетящаяся Роза Львовна, дергающий нервно рукава рубашки Петенька, Лизавета, кричащая что-то на ухо деду, дядя Федя, родственники, родители. Всех так много и все они здесь, чтобы стать свидетелями моей самой большой глупости в жизни.

—Всем оставаться на своих местах! Работает СОБР!— мне сначала подумалось, что совсем головой я поехала. Между прочим, слуховые галлюцинации один из признаков шизофрении! К слуховым, прибавились зрительные. Стекло со звоном осыпалось и квартиру стали заполнять мужики в черной форме СОБРа. Мамочки!

Я ведь головой не успевала крутить, как всех положили лицом в пол. Даже Розу Львовну! Господи, пусть это будет шизофрения! Умоляю!

Пока общалась с Всевышним, мою, упакованную в белое безобразие, тушку, подхватили и так же через окно вынесли. Как я визжала! О, как я визжала! Наверное, сирену в моём исполнении захотят все службы срочного реагирования нашего города. Так визжать могут только оперные дивы и я. Но мне было позволительно! Меня, между прочим, кто-то со свадьбы, в наглую, умыкнул. С моей свадьбы!

—Валя, не кричи ты так!— прозвучал голос Серова из-за черной маски. Ну, всё! Держите меня семеро, ибо я за себя сейчас не ручаюсь. Мало того, что этот гад меня бросил, кроме этого быстро утешился в объятиях длинноногой фифы, так теперь еще и свадьбу мне портит.

—Верни откуда взял, Серов! Верни, иначе хуже будет!

Сижу за решёткой в темнице сырой… Ладно, это я ударилась в лирику. Микроавтобус СОБРа уж никак не напоминает темницу. Тем более сырую. Ради такого дела, даже по углам посмотрела, но плесени, явного атрибута сырости, не нашла. Так что вполне себе сухо, тепло, мухи не кусают. Хотя какие сейчас мухи? Мухи холодов боятся, а осень уже вовсю заявила свои права.

Вот кто о чём, а Валя о мухах! Вместо того чтобы подумать, какой скандал поднимет Роза Львовна, узнав, что меня похитили. И Серов, гад такой, молчит как партизан. Везет меня непонятно куда и молчит. Так бы и стукнула чем-то тяжелым. Только, видимо, все тяжелое предусмотрительно из машины убрали.

Разгладила складки «зефира», тяжело и протяжно вздохнув.

«Скормленный в неволе орёл молодой…» — продекламировала мысленно я. Почему-то голосом Безрукова. Так более эпично. Самое время же поразмышлять о творчестве Александра Сергеевича. Другого времени вот просто не найти, Валя.

Я вообще заметила, что стараюсь думать о чём угодно, только не о Гоше. Ибо моё внутреннее «Я» жаждет крови. И если я женщина рассудительная и умная, то за нее не ручаюсь.