Найти себя. Лучшая фантастика – 2023 - Дмитрий Николаевич Байкалов

Честно говоря, Захаров ожидал, что универсально образованный искусственный интеллект должен понимать, что удерживать нарушителя-человека столько времени на одном месте нельзя, что без воды и еды ему не выжить. И порой казалось, что Гарм испытывает некоторое замешательство по поводу столь радикальных расхождений между директивами безопасности и тремя законами робототехники, основным постулатом которых является, что действием или бездействием робота человеку не может быть нанесен какой-либо вред. Слишком уж затягивались паузы между некоторыми его репликами.

Впрочем, эпоха сейчас была не такая романтическая, как в те времена, когда Азимов разрабатывал свои законы. С преступниками полиция отнюдь не церемонилась. И кроме того, у Захарова были серьезные подозрения, что охранная нейросеть все-таки пострадала при объемном взрыве и часть ее памяти оказалась безвозвратно утрачена. Возможно, ты самая часть, в которой и хранились пресловутые три закона.

Сарказм и юмор мироздания, впрочем, неизменно черны, как мрак в подземелье полуразрушенной хакерской базы. Поэтому ячейки памяти, в которых находилась информация про синий дым Китая, как мог убедиться Захаров, благополучно сохранились.

К вечеру Юрий начал всерьез подумывать о том, чтобы броситься на паука и свернуть ему трубку, заряженную смертью. По идее, сделать это было легко — она должна быть из мягкого металла, возможно, медная. Тогда Гарм уже ничего не сможет сделать, если у него, конечно, не припрятано другого оружия, а это вряд ли.

Ремонтный робот же против человека слаб. Возможно, человек заработает в итоге несколько синяков, но победит однозначно.

Захаров много раз за день включал налобный фонарь. Каждый раз паук ремонтного робота оказывался на одном и том же месте, на противоположной стене, примерно в полутора метрах от пола. Естественно, ему в отличие от живого человека не надо разминать конечности, можно целыми днями сохранять полную неподвижность, держа нарушителя на мушке…

Четыре шага. Всего четыре шага. В общем, если броситься на эту бестию в темноте, загнуть ей трубку-пушку, сбросить со стены, скопировать нейросеть на спецаппаратуру…

Но нет. Черт, нет. Юрий и в лучшие времена не был атлетом. Теперь же и подавно ничего не выйдет. Конечности затекли от многочасового сидения на одном месте, после долгого пребывания в полном мраке организм может начать неверно оценивать расстояния и габаритные размеры. Вот смешно будет, когда он после своего отважного могучего броска ухватит не трубку от кега, а выщербленный камень стены.

А самое главное — Юрий ни за что не сможет сделать эти четыре шага бесшумно. Слишком далеко. Охранная система наверняка встревожится и нанесет ответный удар еще до того, как он сумеет преодолеть половину пути. Ахиллес и черепаха, причем в данном случае он, Захаров, жалкий человечек из плоти и крови, выступает в роли черепахи. А Ахиллес, как уже было верно сказано, пробегать десять сантиметров не станет, он не фрактал. Он сделает полноценный шаг и сразу опередит черепаху.

А еще скорее — просто наступит на нее со всей дури. Чтобы не путалась под ногами.

Пат, пат!

* * *

В таком режиме он выдержал еще двое суток. Ночью он уже не спал, поскольку разницы не было, день на дворе или ночь, просто то и дело забывался на полчаса, привалившись спиной к стене. Долго спать не получалось — его будила чудовищная жажда, на фоне которой даже не так мучил притупившийся голод.

Хакер использовал всякие подходы к охранной нейросистеме — от того, что он выполняет секретное задание спецслужб, до того, что биологический объект, задержанный в хакерской базе, серьезно болен и должен быть немедленно доставлен наверх. Если бы Гарм умел публично выражать эмоции, Захаров наверняка не раз услышал бы его саркастическое хмыканье.

В общем, на разговор Захаров вызвать Гарма сумел, но больше пес не продавливался. Обмануть этого мудреца, поглотившего десятки тысяч книг, было совершенно нереально.

На исходе вторых суток пошел проливной дождь, и температура опустилась еще на несколько градусов. Гнус, которому по сезону уже давно следовало выбраться из своих таежных убежищ, обрадовался сырой прохладной погоде и окончательно превратил жизнь Захарова в ад. Желудок вопил, требуя воды и пищи. Губы пересохли, наступило серьезное обезвоживание, которое только усугублялось разрастающейся простудой.

И дальше будет только хуже. Хакер будет умирать здесь, как дикий зверь, катаясь в агонии по пыльному бетонному полу, усеянному полуразложившимся мусором. И будет хорошо, если Гарм сочтет это попыткой к бегству и милосердно прикончит его одним выстрелом…

А может, лучше и не тянуть зря?..

Измученный Захаров молча смотрел в темноту. Что ж, выхода нет, и он, один из создателей Гарма, понимает это как никто другой. Эта самообучающаяся нейросеть не имеет уязвимостей. В голове уже понемногу начало мутиться, и чем больше времени он тут проведет, тем меньше шансов, что ему удастся что-нибудь придумать. Он обречен сдохнуть здесь от жажды — от голода уже не успеет, что, конечно, плюс. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет.

Или получить заряд самодельной картечи в голову. И в его случае это определенно не самый мучительный способ умереть.

Черт, как глупо. Как же глупо было попасть в лапы собственной охранной системы, рассчитанной на вторжение посторонних нарушителей. И как потрясающе ошеломительно узнать, что посторонний в данном случае — ты.

— Ну, что ж, — сосредоточенно проговорил Захаров, с огромным трудом приподнимаясь с пола. Болело все тело, но он все же сумел выпрямиться, придерживаясь за стену, и включить налобный фонарик на каске, которую надвинул на брови. — Любимый город в синей дымке тает…

— Не двигаться! — немедленно отреагировал Гарм.

— Да пошел ты к черту, — устало проговорил Юрий.

Он был измучен. Он очень устал за последние дни. А главное, у него не было никакого будущего. Бороться можно, только понимая, что твои истертые в кровь пальцы, твои искрошенные, намертво стиснутые зубы помогут тебе на последних каплях адреналина вырвать себе еще немного жизни. А Захаров больше не мог бороться. Захаров хотел отдохнуть — от сатанинской жажды, от гнуса, от опухших ног. От адского пса Гарма.

Болезненно ссутулившись, подволакивая ноги, он шагнул к дверному проему.

— Оставайтесь на месте! — забеспокоился Гарм.

Не оборачиваясь, Юрий показал в пространство средний палец.

Добравшись до лестницы, он зашагал вверх — не торопясь, осторожно преодолевая каждую ступеньку, отчетливо понимая, что заряд картечи, направленный роботом с наносекундной скоростью реагирования, опередить не сможет, даже если рванется изо всех сил. Но он не пытался спастись — он шел умирать.

Последние в жизни пятнадцать ступенек. Наверное, так ощущают себя заключенные, приговоренные к смертной казни,