Железный регент. Голос Немого - Дарья Кузнецова

— А почему остальные боги почти не участвуют в жизни смертных? — негромко проговорила дана, нарушая повисшую после слов Стьёля задумчивую тишину. — Особенно Обжигающий Глину. Жрецы ведь учат, что именно он — главный создатель мира, но ему как будто наплевать. Да и Смотрящий-за-Дорогами — покровитель судеб, а он, по-моему, вообще никогда не общается с людьми и не отвечает на молитвы…

— Вот тут я склонен возразить, дитя, — Даор качнул головой. — Рука Смотрящего-за-Дорогами ощущается очень явно. Причин, по которым бог не является пастве, нам не постичь, однако тот факт, что мы собрались здесь именно таким составом, наверняка можно считать его заслугой. Слишком много счастливых совпадений, уж вам ли с Ивом не знать. А Обжигающий Глину… непонятный бог. Старый бог. Оставим его роль и суждение о ней жрецам и не будем уповать в своих делах на тех, в ком нет уверенности.

— Предлагаю вернуться к подсказке, — напомнила я присутствующим. — У меня осталось не так много времени для разговоров, — добавила я чуть виновато. Честно говоря, продолжать болтать о чем угодно в этой компании было, на мой взгляд, гораздо приятнее бесконечной череды новых лиц, но значение слова «надо» я понимала прекрасно.

— Предлагаю вернуться к этому вопросу чуть позже, — возразил Алый Хлыст. — Нужно все обдумать и поговорить со специалистами. А оставшееся время вам, сиятельная, следовало бы потратить на отдых и обед.

— Пожалуй, — вздохнула я, признавая правоту советника. — Составишь мне компанию? — неуверенно обратилась к мужу. Тот в ответ коротко кивнул, и это послужило сигналом для остальных.

Через четверть часа мы остались вдвоем, а на небольшом столике за ширмой в углу источал приятные запахи наш обед, принесенный расторопными слугами. Есть мне действительно хотелось, но совсем не хотелось шевелиться.

Когда дверь за последним посетителем закрылась, на меня навалилась тяжелая, мучительная усталость. За шуточками советников, за вестью о новой неприятности и бодрым обсуждением божественных откровений главная новость сегодняшнего дня подзабылась, а теперь вот вновь вылезла на поверхность. Даор держался так же легко и уверенно, как всегда, и было очень легко забыть о том, что он обречен.

Невидящим взглядом сверля стол, я даже не заметила, в какой момент Стьёль поднялся с места и подошел ко мне. Почувствовав тяжелые ладони на плечах, я вздрогнула от неожиданности — и прикрыла глаза, наслаждаясь ощущениями. Уверенные сильные пальцы чуть сжали мои плечи — скорее лаская, чем действительно разминая, — огладили шею, с мягким нажимом провели за ушами, и от этого прикосновения по коже пробежали мурашки. Осторожно, чтобы не растрепать прическу, Стьёль слегка помассировал кожу головы кончиками пальцев, и его руки двинулись в обратный путь.

Когда ладони мужчины вновь оказались на моих плечах, я перехватила одну его руку, прижалась к ней щекой, зажмурилась, слегка потерлась. Прикосновения были приятны, но гораздо более важным и нужным было сейчас само присутствие мужчины рядом.

— Спасибо, — шепнула тихо. Боялась, что, если заговорю громче, голос непременно дрогнет, а следом все-таки прольются слезы, на которые я сейчас не имела никакого права. Да и времени, пожалуй, тоже не имела.

Люди умирают. Даже лучшие из лучших. Нужно учиться это принимать…

Стьёль осторожно пожал мою руку и в следующее мгновение потянул за собой в сторону накрытого стола. Разумеется, возражать я не стала. В отдельное кресло муж меня, правда, не пустил, устроил у себя на коленях, и за это я была еще более благодарна.

Первое время мы даже не целовались, а действительно увлеклись обедом. Сидеть вот так, есть с одной тарелки и молча ощущать рядом чужое тепло было не просто уютно, а удивительно легко и правильно. Альмирец ощущался в это время очень родным и близким, как будто связывали нас не несколько дней знакомства, а по меньшей мере десяток лет брака.

Насущные потребности на некоторое время вытеснили прочие мысли, но постепенно я все больше внимания стала уделять не содержимому тарелки, а мужу.

Вот еще странность: прошло всего несколько дней, а мне уже кажется, что я знаю Стьёля до каждой черточки, помню наперечет все мимические морщинки и с закрытыми глазами с одного взмаха сумею повторить строгую линию скул, горькую складку в уголках губ, хмурый росчерк бровей.

— Можно, я тебя нарисую? — спросила, повторяя пальцем линию самого длинного шрама.

Стьёль, до сих пор находившийся мыслями где-то не здесь, уставился на меня с недоумением, вопросительно вскинув брови.

— Во время учебы у меня порой оставалось свободное время, и большую его часть я тратила именно на рисунки, — пояснила я, улыбаясь уголками губ. — Учителя говорили, у меня талант. Ну так что, можно? Правда, не сейчас, попозже. Может быть, вечером, если будет время…

Мужчина коротко кивнул, продолжая меня разглядывать. Потом ищущим взглядом окинул письменный стол, прекрасно видимый с нашего места, запнулся обо что-то, но потом поморщился и, вздохнув, легко поцеловал меня в уголок губ.

— Ты хотел что-то спросить? — сообразила я. Стьёль кивнул, усмехнулся, а потом все же попытался задать вопрос жестами. Не теми, правильными, из которых состоял язык немых, а более наглядными. — Ты хочешь посмотреть рисунки? — перевела я, искренне надеясь, что радость в голосе оказалась не чрезмерной. — Конечно, с удовольствием!

Не могу сказать, что своего увлечения я стеснялась: прекрасно знала, что для непрофессионала рисую очень неплохо и показывать работы было не зазорно. Просто я вдруг поняла, что очень хотела бы поделиться с мужем этой важной лично для меня частью собственной жизни, но боялась, что он отнесется к ней скептически, и потому стеснялась навязываться.

Стьёль улыбнулся, тепло и чуть насмешливо, слегка качнул головой в такт каким-то собственным мыслям и отставил пустую тарелку на стол, а потом аккуратно обхватил мое лицо ладонью и поцеловал в губы — нежно, осторожно. Я с готовностью прильнула к нему, ответила с жаром и искренним удовольствием.

За считаные мгновения огонек нежности разгорелся в лесной пожар желания. Стьёль какое-то время еще пытался держать себя в руках и обнимал меня почти целомудренно, за талию. Но когда я, распустив ворот на его рубашке, недвусмысленно потянула ее вверх, встретил это понимающим смешком и отреагировал совершенно правильно.

А дела… А что дела? От меня вообще-то все ждут законного наследника, и это тоже очень важное дело! И, в конце концов, что я могу поделать, если в объятьях мужа все посторонние мысли из моей головы улетучиваются? Кроме того, такой способ сбросить напряжение всяко лучше истерики.

А по поводу стола я угадала, он действительно оказался слишком низким.

Ив Ярость Богов

С самого начала, еще когда забирал юную дану из Да лена, я ожидал чего-то подобного. Запрещал Рине одной покидать дворец, неизменно навешивал на нее защиту, не возражал против охраны и интриг Даора. Но сейчас, когда ожидаемое случилось, выяснилось, что я был совсем к этому не готов.