Легенда о Великой волне - Дарио Тонани

Бхет – могущественная штука, – пожал плечами Дхакритт. – Мальчишка умер почти сразу, вам повезло куда больше.

– А механокардионика на той стороне вы видели? – спросил Азур, но отравитель уже пошел к себе в каюту.

Найла подождала, пока он отойдет достаточно, чтобы не было слышно.

– Сиракк успокоила я, но этот засранец уверен, что тебя освободил именно он.

Азур пропустил мимо ушей ее замечание и сразу перешел к тому, что считал самым важным.

– Пока я висел на переборке, я кое-что видел. И это мне не понравилось.

– И что же?

Громыхнуло так оглушительно, что в рубке задрожали стекла (большинство еще не успели поменять). Когда все стихло, Найла повторила свой вопрос, думая, что Азур не услышал ее в прошлый раз.

– Что ты видел?

– Свой старый корпус. Тот, который был у меня на Мизерабле.

– Что за чертовщина? Что все это значит? – спросила Найла. И, не дождавшись ответа, добавила: – И какая вообще разница?

– Тот, кто теперь живет в моем корпусе, хочет вернуть себе мое сердце, то есть собрать всё вместе, как было раньше. И он ни перед чем не остановится, лишь бы добиться своего! – Азур глубоко вздохнул. – Но это не самое плохое. Самое плохое – то, что он охотится за твоим сердцем!

Найла отшатнулась. Такие новости даже в голове не укладывались.

– Но… – запнулась она. – Это же невозможно! Сердце теперь твое! – девушка сразу не смогла связно объяснить. – Я хотела сказать, сердце принадлежит тебе, твоему новому корпусу. Зачем оно тому механокардионику, ведь он может взять любое другое. – Найла развела руками. – И на хрена ему, черт подери, еще и мое?

– Он хочет вернуть мое сердце и забрать твое.

– Что за бред? – чуть не завизжала девушка.

– Не знаю. Мы можем только строить предположения. Но тот механокардионик готов на все. И твое сердце – его главная цель.

Найла ударила кулаком по ручке кресла.

– А где сейчас этот чокнутый?

– Здесь, в Мехаратте.

– Здесь, в Мехаратте? – повторила Найла, не веря своим ушам. – Но город огромный, он нас никогда не найдет!

Азур схватил руку девушки и положил ее себе на грудь.

– Ты боишься?! – спросила Найла. – У тебя же сердце сейчас выпрыгнет.

– Я хотел, чтобы ты почувствовала кое-что другое.

Найла посмотрела в его черные как ночь глазницы.

– Тебя всего трясет.

– Слышишь, как бьется? Это сердце принадлежит тебе и больше никому на свете.

– Но я… Мы…

– Он уже совсем близко!

Ясир прыгнул.

Раз шесть перевернулся и с такой силой ударился затылком, что на мгновение перестал дышать. Растянулся на земле, нахватался ртом сырого песка.

Тыльной стороной ладони вытер вонючую дрянь с носа и начал отплевываться. Закашлялся. Немного придя в себя, открыл глаза и, потирая ушибленное место, осмотрелся.

Если бы не проливной дождь, он бы пролежал здесь целый день, отходя от удара, который чуть не лишил его сознания.

Вот дурак! Зачем он прыгнул, даже не зная, в какой части Мехаратта они находятся? Вокруг все было окутано паром, и эта непроглядная серость не давала никакой возможности сориентироваться.

С одной стороны – скопище избиваемых дождем сараев, а с другой – пустыня, наполненная туманом.

И ничего не видно в двадцати метрах.

Ясир поднялся, отряхнулся и снова посмотрел вокруг. За спиной – совсем трухлявые лачуги, через дырявые крыши которых хлещет вода. Нечего и думать спрятаться там от дождя. Они ерзали у него на глазах как дракон, лениво пытающийся поудобнее улечься в песке. Ему кажется? Или это действительно странствующая механокардионическая колония, одна из тех, которые не раз видели в городе?

На сером песке виднелась натянутая ржавая цепь, звенья которой были такими большими, что влезла бы голова. Ясир прошел по ней метров пятьдесят.

Дождь и ветер становились все сильнее. Придется искать какое-нибудь укрытие.

Ясир обернулся. Сараи растворились в тумане, а о существовании города можно было догадаться только по далекому гулу.

Может, стоит идти вдоль цепи и посмотреть, куда она приведет? Недавний опыт подсказывал, что там должен быть островок-спутник. Пришвартованные корабли и люди, которые дадут ему крышу над головой, а может быть, даже одеяло и теплый ужин.

Молния озарила покрывающий все вокруг туман.

И небо взорвалось, чуть не обрушившись на голову.

С молнией не шутят – это Ясир усвоил. От ее удара погибли двое его друзей прямо у него на глазах. Вспыхнули и мгновенно превратились в пепел.

Он отошел подальше от цепи, но не терял ее из виду.

Дождь лупил так, что приходилось идти согнувшись, как будто за плечами висел тяжелый рюкзак.

Минут через десять у подножия дюны Ясир увидел какой-то темный силуэт на гусеницах. Поднялся по наклоненной лестнице и зашел в кабину. Несмотря на шум дождя, было слышно, как пульсирует сердце дремавшего пневмошарнира. Машину здесь кто-то бросил. Скорее всего, пассажиры пересели на более быстроходное средство передвижения.

О пневмошарнирах Ясир кое-что знал. Когда ему было десять, вместе с бандой мальчишек – «Зеленых моряков» – он угнал один такой. Теперь Ясир устроился в кресле и принялся разглядывать рычажки и маленький руль. Он ничего не трогал, но шарнир вдруг сорвался с места.

Мотор прибавил оборотов. Сердце машины забилось сильнее. Пол завибрировал.

Ясир положил руки на рычаги по бокам кресла.

Включились дворники.

Гусеницы преодолевали метр за метром, взбираясь на дюны и спускаясь с них.

Вдруг пневмошарнир сам прыгнул на цепь.

И заговорил:

Приветствую вас на борту. Меня зовут Карданик.

Не пытайтесь со мной взаимодействовать.

Я просто музыкальный цилиндр. Который вам служит.

Семь футов песка под килем!

Звук был металлическим, цилиндр словно каркал.

Я боюсь. Ты, промокшее сердечко,

появился в нужный момент,

ГРРР КХТРРРР КХТТТххрррр

Голос доносился из цилиндра с дырочками, закрепленного слева на маленькой приборной панели. Однако сам механизм, казалось, заклинило.

– Что я должен делать? – спросил Ясир.

Цилиндр выпал из устройства и свалился на пол. На его место встал второй, немного потикал, потом перегрелся и начал дымиться.

Вдруг что-то страшно загрохотало. Пневмошарнир подпрыгнул и тяжело приземлился на правые гусеницы, наклонившись градусов на сорок. Потом подскочил снова. Незакрепленные детали и инструменты летали по всей кабине.

Сирена вопила.

По лобовому стеклу ударила огромная волна, стекла задрожали. Стало темно как ночью. Щетки на окнах заклинило из-за серой грязи. Пневмошарнир вслепую пробежал десяток метров на одной гусенице, потом с оглушительным грохотом что-то стукнуло по дну корпуса – и суденышко чуть не подлетело вверх.

Сирена замолчала.

Запахло дымом и гарью. С потолка закапало черное масло.

Ясир прикрыл голову руками. Посмотрел вверх, пытаясь уклониться от капель. Гусеницы снова опустились на землю, но теперь пневмошарнир стоял поперек цепи, по которой шел раньше.

Мальчик съехал с наклонившегося кресла и, цепляясь за все, что попадалось под руку, пошел к двери. Толкнул ее плечом. Внутрь хлынули свет и вода. И в ту же секунду дверь снова захлопнулась. Ясир отошел, озираясь по сторонам.

Видимо, снаружи настоящая буря. Казалось, по крыше лупят не капли дождя, а тысячи барабанных палочек. Под порывами ветра шелестел песок и кричал металл.