Обретая - Блейк Пирс

– Я… простите. Мне просто стало любопытно. Я имею в виду, это место такое странное, и…

– Ладно, – перебил её Криваро, – не уходи так далеко. Мы уезжаем отсюда прямо сейчас.

Райли поспешила за ним.

– Что случилось?

– У нас есть имя подозреваемого, вот что случилось, – прорычал Криваро. – И мы знаем, куда он направляется. Если повезёт, мы скоро поймаем нашего убийцу.

Мужчина почувствовал знакомую нарастающую панику.

«Глупец, – подумал он. – И почему я позволяю таким вещам выводить меня?»

В конце концов, это всего лишь пробка, ничто ему не угрожает по-настоящему.

Но машины впереди явно замедляли ход. То же самое происходило и на полосе слева от него.

Он проверил зеркала. Позади уже скопилось множество машин.

Его дорогой фургон перекрыт. У него нет иного выбора, кроме как оставаться на трассе.

Он сказал себе, что это ничего не значит. Но даже просто застряв среди этих медленно движущихся машин, он испытывал первобытное чувство клаустрофобии и беспомощность. Это был страх, который ему всегда было трудно контролировать.

Он слышал голос тёти Флоренс так отчётливо, словно она сидела рядом с ним…

«С глаз долой, из сердца вон».

Она всегда говорила ему это, когда он был маленьким мальчиком.

Она говорила это со снисходительной улыбкой всякий раз, когда, по её мнению, он делал что-то не так.

Затем она нежно брала его за руку и вела к шкафу, где запирала и оставляла в кромешной темноте на много часов подряд.

Он вспомнил грызущий, глухой страх, который ощущал в этой темноте, то странное и отвратительное чувство, что жизнь вытекает из него на пол в шкафу и просачивается вниз между половицами, чтобы никогда не вернуться.

Его тётя, казалось, специально отпускала его именно в тот момент, когда ему казалось, что у него остался последний грамм жизни и что больше он не сможет прожить ни минуты.

Теперь, двигаясь в медленном потоке машин, он пытался убедить себя…

«Это было очень давно».

Тётя Флоренс умерла от рака много лет назад, ещё до того, как он достиг подросткового возраста. Она больше не сможет ему навредить. Кроме того, он научился справляться с этой травмой по-своему и весьма блестяще.

Он улыбнулся, вспомнив женщину, с которой познакомился около года назад в Колорадо. Она подошла к его фургону с доверчивой улыбкой и весело помахала рукой: «Привет, сосед. Меня зовут Эрин. А тебя?»

Он вспомнил и её лицо – до чего же она была похожа на тётю Флоренс! Он сразу же увидел в этом уникальную возможность, пригласил Эрин в свой фургон выпить, а затем…

Он снова почувствовал тёплое, восхитительное ощущение от убийства, особенно когда он слышал, как девушка царапала стены и кричала в тесном пространстве, где он оставил её истекать кровью до смерти. Это было воплощением мечты, которая посетила его в детстве – что он заставит тётю Флоренс испытать тот же ужас, то же чувство угасания жизни, которое он испытывал из-за неё.

Ранняя смерть тёти Флоренс не дала его фантазии сбыться.

Долгие годы он не смел и надеяться, что она когда-нибудь сбудется.

Но это случилось, хоть и опосредованно, и он был этому рад.

Он ни на секунду не пожалел, что убил ту женщину. После этого он провёл несколько месяцев, смакуя удовольствие, которое ему доставило убийство, испытывая сладкое освобождение от приступов животной паники, охватывавшей его все эти годы. Конечно, за год удовольствие рассеялось, и приступы паники начали возвращаться.

Но к тому времени он уже понял, где искать облегчение от всего этого ужаса.

Всё, что ему нужно было сделать, – это причинить страдания кому-то другому.

Для него уже не имело значения, похожа его жертва на тётю Флоренс или нет. Любая женщина, которую он признавал подходящей, могла послужить этой цели.

Он прекрасно понимал, что ему просто повезло избежать наказания за первое убийство, которое он совершил слишком близко к своему дому в Колорадо. Поэтому он тщательно подготовился, оборудовал дом на колёсах для этой задачи и уехал из дома.

Здесь, в Аризоне, он выследил и забрал одну жертву, потом другую, и вот теперь…

Со своим немалым состоянием он полагал, что это будет ещё очень долго сходить ему с рук. Будучи преуспевающим бизнесменом, он знал, что деньги приносят свободу – не только от бедности и нужды, но и от угрызений совести. По его мнению, нравственные нормы были уделом тех, кому не хватает материальных ресурсов для их преодоления.

Он отказался от морали уже много лет назад. Его душа была слишком возвышенной, чтобы он мог терять время на эти глупости…

Но он снова почувствовал тревогу. Поток машин всё ещё был вялым.

Что происходит там впереди?

Он выглянул из водительского окна и увидел блокпост. Полицейские махали машинам подъезжать по свободной полосе, но движение в этом узком месте замедлялось.

Хуже того, он увидел два больших автомобиля, припаркованных на обочине дороги.

Оба они были фургонами класса А, очень напоминавшими его собственный.

Теперь страх резко укусил его.

«Они знают?»

Они как-то догадались, что убийца этих женщин водит большой фургон с «комнатой для убийств»?

Неужели он оставил какие-то предательские улики?

Может быть и так. Он не проверял, не остались ли следы его шин на месте убийства, и теперь проклинал себя за свою беспечность.

Хуже всего было думать, что его остановят таким прозаическим способом – совершенно обычные полицейские, проводящие обыск. Такая судьба была недостойна его после столь благородных и изысканных преступлений. Как он мог позволить этому случиться?

По мере того, как в нём нарастала паника, он подавлял своё желание сбежать.

Нет, он не должен сворачивать на обочину и пытаться прорваться мимо блокпоста, не должен и пробиваться по разделительной полосе.

Такие опрометчивые действия точно приведут к катастрофе. Как и попытка отбиться от полиции, когда они остановят его.

Внезапно его охватило почти сверхъестественное чувство спокойствия.

«О чём я беспокоюсь? Я готов к этому. Они ничего не найдут».

Все, что ему нужно сделать, – это проявить обаяние, сохранять хладнокровие и уверенность в себе.

Он улыбнулся, подумав…

«А в этом я хорош, как никто».

От нетерпения агента Криваро вернуться на дорогу у Райли перехватило дух. Он так рванул прочь от кемпинга «Спринг Вью», из-под колёс их фургона вылетел гравий.