Этот жестокий замысел - Эмили Сувада

– В чем дело? – спрашивает Мато.

Я сужаю глаза и вглядываюсь в три ореола, загоревшиеся в потолке надо мной. Они слабые и маленькие. Высоко над нами, в небе.

– Дроны, – вставая из-за стола, говорю я. – Кто-то нас нашел.

Мато встает со стула, и на его маске загорается огонек.

– Я тоже их вижу.

Я смотрю на светящиеся пятна и принимаюсь сканировать их беспроводные сигналы с помощью манжеты. Над нами парят три беспилотника, но я не могу определить, что это за модели и есть ли у них оружие. Нет никаких намеков на то, кто их послал – «Картакс», Энтропия или вообще Лаклан. Перед глазами высвечивается подробная информация о сигнале для взлома, но я даже не представляю, как это сделать.

Мне даже на ум не пришло, что это можно сделать, пока они летят.

– Мы должны предупредить остальных, – говорю я. – Они под прицелом.

Я отступаю от стола и направляюсь в коридор. Меня охватывает спокойствие от тяжести манжеты на руке. Такое же чувство я испытывала, когда спала в обнимку с винтовкой Лаклана в хижине. Заряженное и готовое к бою оружие. Я не могу не задуматься, ощущала ли это Цзюнь Бэй, когда носила ее.

Посылая еще один импульс, чтобы выследить дронов, я прохожу мимо дверей и поднимаюсь по заметенной песком лестнице, ведущей на первый этаж здания. Они все там же и все так же медленно кружатся над убежищем. А значит, наблюдают за нами.

– Скорее всего, они из Энтропии, – говорит Мато, следуя за мной по пятам. – Наверное, разведчики. Мы же сами хотели, чтобы нас обнаружили и отвезли к Регине. Все идет по плану. Они просканируют нас и улетят на базу, а затем кто-нибудь отправится на наши поиски.

– Может быть, – вылезая из люка, говорю я. – Но мне не нравится, что остальные на улице.

Песок, залетевший с улицы, скрипит под ботинками. Я подхожу к двери и, остановившись, выглядываю наружу. Коул с Леобеном стоят у задней двери джипа, Анна сидит на капоте, подняв лицо к солнцу. Никто из них, кажется, не заметил беспилотников, бесшумно парящих над нами. На мгновение меня удивляет, что я заметила их раньше трех тайных агентов, но потом я вспоминаю о манжете на моей руке.

Видимо, в ней стоит беспроводной сканер намного лучше, чем у них.

– Ребята! – кричу я из коридора.

Я шагаю к двери, но тут одна из точек резко приближается. Раздается свист, и что-то врезается в мою руку. Закричав и прижав руку к груди, я отскакиваю далеко назад. Мато с широко раскрытыми глазами подхватывает меня, чтобы затащить в здание, но еще один свист пронзает воздух, и что-то врезается уже в его руку.

Он кричит от боли, и мы вместе валимся на пол в коридоре. Что бы ни ударило меня, я чувствую скорее не боль, а жжение, что еще хуже. На руке между большим и указательным пальцами набухает шишка вокруг крошечной точки от укола. Я отползаю подальше, пытаясь скрыться от дронов. Чем бы в нас ни стреляли, это не должно было нас ранить.

Это должно было вживиться в нас.

Коул вскидывает голову, его глаза чернеют. Он оглядывается и, открыв двери джипа, достает винтовку. Я пытаюсь крикнуть ему, чтобы он спрятался…

Но как только открываю рот, пустыня исчезает.

Проморгавшись, я оглядываюсь по сторонам и тут же встаю. Мы с Мато больше не в убежище, а в высокой округлой комнате без окон. Бетонные стены украшают горшки с вьющимися растениями и сотни металлических клеток, в которых сидят животные – птицы, змеи, ящерицы. Их крики разносятся по воздуху.

– Что за чертовщина? – выплевываю я, пытаясь успокоить колотящееся сердце.

Это похоже на вспышки воспоминаний, вот только сейчас со мной Мато.

– Все в порядке, – вставая и отряхиваясь, говорит он. Прядь его черных волос выбилась из косы и теперь падает на маску. – Мы все еще в пустыне. Это смоделированный виртуальный мир. Регина хочет поговорить с нами.

Все еще пытаясь отдышаться, я прижимаю руку к груди и осматриваю комнату. А затем тянусь туда, где должна находиться стена в убежище, и упираюсь в твердую, невидимую поверхность. Под ногами скрипит песок, хотя подо мной гладкий, блестящий бетонный пол. Все выглядит очень реалистично, а отрисовка изображения невероятно плавная, я шагаю вперед, осматривая стены.

Кажется, будто я прошла через портал и очутилась в совершенно другом месте.

– Где мы? – выдыхаю я, потирая руку в том месте, куда меня подстрелили.

Жжение прошло, но шишка не рассосалась.

– Это лаборатория Регины, – говорит Мато, поправляя куртку.

Она отличается от той, что была на нем еще минуту назад – простая черная куртка. Я опускаю глаза и осматриваю себя. На мне серые штаны «Картакса» и чистая черная майка. Кожа на руках гладкая и чистая, распущенные волосы раскинулись по плечам.

В убежище не было VR-камер, чтобы записать и отправить наши изображения Регине. А значит, это трехмерный образ, который генерируется моей панелью на основе информации о моей внешности. Внезапно мне приходит на ум пугающая мысль, что в образе могли сохраниться черты Цзюнь Бэй, поэтому я судорожно ищу отражающую поверхность. Но из стеклянной двери шкафа на меня смотрит мое собственное лицо.

Я даже не ожидала, что так обрадуюсь при виде моих черт и черт Лаклана.

Обернувшись, я осматриваю комнату. Она огромная, и крики животных эхом отражаются от изогнутых стен. Здесь собраны, наверное, сотни различных видов, в том числе и десятки разных голубей. Это определенно лаборатория, но она не похожа ни на одну из тех, что я видела раньше. Черные лабораторные столы с полками, забитыми стеклянной посудой и контейнерами с образцами, тянутся вдоль стен. Пол слегка скошен к огромному темному отверстию в центре пола, закрытому решеткой. Над ним висит стальная платформа с цепями. Похоже, она предназначена для того, чтобы опускаться через отверстие вниз. С одной стороны комнаты тянется широкий коридор, в котором что-то вроде оранжереи: вдоль стен в несколько рядов клумбы, на которые капает вода, а затем стекает ручейками в канализационное отверстие на полу.

Здесь столько природы, жизни и цвета, что эта лаборатория совершенно не походит на те стерильные и захламленные помещения, в которых я привыкла работать. В соседней комнате видны арка с цветущими виноградными лозами и небольшой алтарь с красными свечами, фотографиями в позолоченных рамках и чашей с фруктами. У стены стоит огромный терминал для кодирования, напоминающий модели, которые я видела в «Картаксе». К нему подсоединены гудящий генкит и четыре цилиндрических стеклянных резервуара, заполненных пузырящейся прозрачной жидкостью.

А в них четыре человеческих тела.

– Черт побери, – глядя на резервуары, говорю я. – Почему она держит эти тела здесь?

Их кожа в каких-то пятнах, а невидящие глаза открыты. Они выглядят как безволосые подростки, плавающие в серых скафандрах.