Пламенная роза Тюдоров - Бренди Пурди

– Да, Роберт! – кивнула я, хотя, по правде сказать, никому не отдавала таких распоряжений, мне просто показалось, что лучше с ним во всем соглашаться, а потом тихонько кликнуть Пирто и попросить ее наполнить для меня ванну.

С помощью любимой нянюшки я поспешно обмылась, а затем воспользовалась розовыми духами, в спешке пролив на себя большую часть драгоценного содержимого флакона. Мои нервы были, как натянутая струна, и я едва не ударилась в слезы, пытаясь выбрать для себя платье, которое понравилось бы супругу. Я уже почти влезла в одно, как вдруг передумала и велела Пирто расшнуровать корсет, чуть не расплакавшись от отчаяния при мысли о том, что бледно-розовый дамаст не понравится ему, напомнив снова о грязи и прочих неудобствах долгой дороги. Я совершенно не представляла тогда, как ему угодить, и стала казаться себе дурочкой, каких свет не видывал. В конце концов я остановила свой выбор на наряде из богатого кремового атласа, расшитом золотыми любовными узлами и отделанном вычурным кружевом. Затем Пирто застегнула на мне ожерелье с золотыми сердцами, и я, спотыкаясь и чуть не падая, влезла в золотые домашние туфли. Волосы мои были мокрыми, а потому я заколола их по бокам гребнями из слоновой кости и янтаря, чтобы они могли просохнуть в покоях. Завершив все приготовления, я бросилась в опочивальню, где меня ждал муж, чтобы оказать ему достойный знатного человека прием.

Когда я ворвалась в покои, вознамерившись заключить его в жаркие объятия и покрыть его лицо поцелуями, камердинер Роберта Тамуорт как раз помогал ему переодеться, в то время как двое других слуг выносили из комнаты ванну, стараясь двигаться медленно и осторожно, чтобы не расплескать воду. Я разочарованно отметила, что переоделся он в свежую одежду для верховой езды и обулся в начищенные кожаные сапоги.

Не сказав ни слова о моем чудесном преображении, он сразу перешел к делу:

– Мой брат Гилфорд женится в конце мая. Будет странно, если моя жена не посетит такое торжество, так что предупреждаю: никаких слез и капризов, Эми. Ты едешь в Лондон.

– Свадьба! Большой семейный праздник! Роберт, это же восхитительно! Какая радость! – воскликнула я и прижала ладони к сердцу, вспомнив собственную свадьбу, хоть меня и пугало скорое путешествие в шумную столицу. – А кто невеста? Они любят друг друга? Она красивая? Давно ли они знакомы?

Роберт жестом велел мне умолкнуть.

– Будущая невеста – леди Джейн Грей. Она хороша собой, полагаю, хотя на мой взгляд – и, кстати, на взгляд большинства мужчин – она слишком тиха и меланхолична, да еще и слишком умна. Ей пятнадцать, ее бледную кожу украшает россыпь веснушек, у нее карие глаза, ореховые волосы, она сутулится и смотрит в пол, пока кто-нибудь не напомнит ей о том, что леди должна держать осанку; говорит она шепотом, будто боится и слово сказать, и лишь с наставниками и прочими образованными людьми держится уверенно, даже чересчур, – описал ее он таким пренебрежительным и даже презрительным тоном, что я сразу поняла: невеста ему не по душе. – Но при всем при этом она – кузина короля, а потому является наследницей престола; и это очень важно. Это – очень значимый брак, Эми, очень выгодный для рода Дадли, ведь вполне возможно, что когда-нибудь дети Гилфорда и Джейн станут королями и королевами и сейчас зарождается новая династия, которая спустя какое-то время сменит Тюдоров на английском престоле. Вот что по-настоящему важно. Здесь и речи не может быть о какой-то там любви, так что не вздумай в Лондоне кудахтать, как глупая курица, о романтических чувствах, Эми. О тебе в таком случае никто хорошо не подумает, тебя сочтут простушкой низкого происхождения, каковой тебя, впрочем, и так многие считают. А ты же не хочешь этого, так ведь?

Он снова предостерегающе поднял руку, когда у меня задрожали губы:

– Я говорю все это не для того, чтобы задеть тебя, Эми, я лишь хочу научить тебя, помочь разобраться и правильно подать себя в обществе, потому что тебе чужды обычаи знати и королевского двора. Любовь редко играет значительную роль при заключении брака. Любовь – это игра, спорт, своего рода поэзия, легенда или же песнь, если угодно; в реальной жизни ее попросту не существует. Ты ведь понимаешь это, не так ли? – Не дав мне возможности ответить, он кивком указал на пухлый кошель, лежавший на столе поверх какой-то книги: – Я оставлю тебе золота, чтобы ты могла заказать себе подходящие к такому случаю наряды и драгоценности. Если тебе понадобится больше, то отправь счет верному мне человеку, Форстеру, и он все оплатит, но только не беспокой меня по мелочам, не спрашивай, нравится ли мне очередное твое новое платье. Ты – моя жена, и ни один лондонский портной не посмеет сшить такой туалет, который не будет тебе к лицу, если дорожит своей репутацией, разумеется. Мне достаточно сказать лишь одно слово – и его доброй славе придет конец. Так что выбирай все, что душе твоей будет угодно, не думай о деньгах – я хочу, чтобы все увидели, какая у меня прекрасная жена, изменили свое мнение о тебе и перестали осуждать за такой выбор супруги. Ничто не должно выдавать в тебе деревенскую простушку! Поэтому я оставляю тебе еще и книгу о придворном этикете. Прочти ее от корки до корки, – тут он махнул рукой в сторону стола. – Разумеется, в ней тебе встретится много незнакомых слов, но заниматься твоим образованием уже слишком поздно. Если встретится что-то совсем непонятное, попроси Неда Флавердью, тот найдет тебе наставника, чего твой отец не удосужился в свое время сделать. Преклонный возраст и излишняя мягкость вконец лишили его разума, любой деревенский дурачок может похвастаться большим, нежели у сквайра, умом. Впрочем, твоя мать тоже может посодействовать в поиске достойного учителя, если соблаговолит выбраться из постели, перестанет поглощать в огромных количествах сладости и постоянно жаловаться на боли. Через две недели я пришлю тебе учителя танцев. Надеюсь, за время его присутствия здесь ты многому научишься. Практиковаться придется каждый день, даже если будут болеть ноги. Помни о том, что время его пребывания здесь ограничено, а потому силой заставляй себя подниматься и идти на урок. Он обучит тебя новейшим танцам и убедится, что ты не позабыла старых. Моя жена должна изящно двигаться во всех танцах – медленных и быстрых, новых и старых. Само собой разумеется, ты не должна скакать, задирая юбки, как в деревенской джиге и прочих ваших безумных плясках. Закажи новое платье и для мистрис Пирто, простое, черное, из бархата, достойное служанки настоящей леди. А еще вели ей научиться улыбаться с закрытым ртом – ее зубы просто ужасны. Когда придет время, я пришлю за вами свиту, небольшую, разумеется, – я всего лишь хочу, чтобы кто-то проследил за тобой, а то еще свалишься с лошади и сломаешь себе шею, руку или ногу. Сломанные конечности смотрятся совершенно неприглядно, особенно у женщины, ибо леди должна всегда двигаться грациозно и непринужденно.

Только эти слова слетели с его уст, он тут же надел перчатки, Тамуорт подал ему кнут и шляпу с пером и покружил вокруг своего господина с расческой в руках, чтобы убедиться в том, что волосы его нигде не топорщатся и что пыль не пристала к его одежде. Роберт одобрительно кивнул.

– Но ты ведь только что приехал! – воскликнула я. – Ты не можешь… так просто… уехать!