Ниже нуля - Дэвид Кепп

– Именно.

– И ты ей поверила.

– Что вы хотите, чтобы я… – Она замолчала, и он услышал, как хлопнула дверь.

Значит, в туалет кто-то вошел.

Роберто взял инициативу на себя.

– Ок, я буду говорить, а ты слушай. Даже с шифрованием Wi-Fi на борту небезопасен для звонков, которые мне нужно сделать, поэтому ты сделаешь их за меня. Найди повод выйти, купи «одноразовый» телефон и свяжись с бывшим агентом Трини Романо. Я повторю имя еще раз, прежде чем отключиться. Когда она ответит, скажи ей: «Марго приболела».

– Марго? Как жаль. – По ее напряженному голосу он понял, что она по-прежнему не одна.

– Точно. Затем расскажи ей, что тебе известно, и она поможет со списком. Даже с седьмым пунктом. Особенно с ним. У нас меньше двух часов, поэтому поторопись.

Роберто услышал шум бачка туалета. Он продолжил:

– Отправь мне сообщение с твоим временным номером через Mixmaster, и я перезвоню, когда сяду в машину.

В туалете еще шумела вода. Кто-то мыл руки.

Эбигейл вздохнула.

– Да, мам, но просто я думала, что все случится не так скоро после замены сустава.

Роберто улыбнулся. Учитывая обстоятельства… Умничка, схватывает на лету.

– Мне безумно хочется узнать, почему ты мне поверила, но это подождет. Да в принципе, и не важно.

Он услышал, как открылась и захлопнулась дверь.

Голос Эбигейл изменился.

– Все и правда так плохо, как вы написали в отчете?

– Абсолютно. И как назло, те, кто понимает ситуацию, больше не у власти. Джерабек будет следить за развитием событий, но помощи от него ждать не стоит. Веришь ты или нет, но я нечто подобное делал и раньше.

– Включая пункт номер семь?

Он ничего не ответил.

– Трини Романо, – повторил он и отключился.

Впервые Кекс влюбился в четырнадцать. Пэтти Вишневски уже стукнуло семнадцать, и ему не светило ни малейшего шанса, но он начал зависать со старшеклассниками еще давным-давно благодаря безудержному сексуальному влечению. Как и любой четырнадцатилетний подросток, он отличался мощной эрекцией и следовал за своим членом везде, куда бы тот его ни завел. Однажды он привел хозяина даже на прослушивание школьной пьесы, словно было нельзя выбрать чего-то получше.

В таком месте Кекс, который с детства мог похвастаться противозаконными наклонностями, оказался бы в последнюю очередь при обычных обстоятельствах, но в данном случае он преследовал свои интересы. Как-то днем всю школу заставили смотреть мюзикл, и он не мог не заметить повышенной концентрации красивых девчонок на сцене, окруженный толпой жалких неудачников.

Три недели спустя он пришел на прослушивание.

Поскольку он был человеческим самцом и не самой отталкивающей внешности, взяли его сразу. Ставили паршивую старую пьесу о кучке актрис, сидящих в своих апартаментах в Нью-Йорке в ожидании Больших Перемен. Кекс и тогда не запомнил название, и уж конечно, не вспомнил бы его сейчас. Он играл дворецкого Фрэнка и произносил две строчки.

«Мне вызвать такси, мисс Луиза?»

И коронную, во втором акте:

«Такси ожидает, мисс Луиза».

Как-то вечером он перепутал их местами, что должно было привести к катастрофе, но на самом деле никто ничего не заметил. Он в любом случае никогда не говорил громко. В следующие два раза Кекс произнес фразы как положено и, кстати, не хихикал.

Но его реальным достижением стало принятие в общество. В изобилующий сексом и наркотиками рай семнадцатилетних. Для своего возраста он был довольно мил и достаточно умен. Благодаря общению со старшим братом понимал, что говорить можно, а что нельзя. Потому ребята и приняли Кекса «под свое крыло» как своего рода талисман.

Он еще не был полностью развит, и его сексуальность не казалась чрезмерно угрожающей, что давало ему разного рода доступ к девушкам.

Однако он работал над своим половым созреванием весьма упорно, и на вечеринке, устроенной труппой пьесы вечером после премьеры, Пэтти Вишневски из милосердия удовлетворила его рукой в ванной дома отчима Креса Пэкхама.

Правда, Кекс тогда изрядно набрался, и в памяти о тех событиях у него остался черный провал.

Вот в чем заключалась проблема. Если бы его спросили про школьные годы, он вряд ли бы вспомнил хоть какую-то сексуальную связь или просто романтическую прелюдию, которая не подстегивалась бы алкоголем или наркотиками. Траву он начал курить в седьмом классе, как и большинство из тех, кого он знал, но это была одна из тех вещей, что ты делаешь вместе с друзьями, и, значит, в такие минуты тебе плевать, насколько глупо ты выглядишь. Если ты с женщиной, ты обязательно хочешь нажраться. Кокс тоже пробовал, но только если мог достать алкоголь (здесь нужна серьезная сумма: поможет подозрительный чувак двадцати – с – чем-то – лет, с которым ты зависаешь, или наличка, которую ты вытащишь из кассы на работе или стащишь у чьих-то родителей. Слишком много возни). Мет был, конечно, дешевле, но не надо быть умником, чтобы понять: курение такого дерьма ни к чему хорошему не приведет. Нормально не улетишь, а влечение пропадет сразу.

После выпускного, когда Кекс получил работу на укладке асфальта, личная жизнь парня нисколько не изменилась. Его родители развелись, и отец в одиночку наслаждался тесной дружбой с бухлом. Он всегда пил много, его старик, но Кекс не обращал на это внимания, поскольку все вокруг занимались чем-то подобным.

Зимой Атчисон представлял собой мрачную дыру, темную сторону Луны, кроме как нажираться, заняться здесь было нечем, а смысла прерывать увлекательное занятие на весну и лето не было никакого. В лучшем случае его папаша прикладывался к бутылке как-то, что ли, радостнее, когда погода улучшалась. Он, по крайней мере, мог спрятать банальный алкоголизм под прикрытием очередного праздника.

В общем, Кекс не волновался по данному поводу. На месте своего старика он бы тоже надирался каждый вечер. Чувак оказался настоящим неудачником, даже устроившись на дерьмовую работу, сразу же терял ее. Вдобавок ему изменяли жены, ему приходилось растить сына, которому нечего было сказать.

Они испытали нечто вроде родственных чувств лишь в тот момент, когда однажды вечером отец случайно наткнулся на «Шоу трех балбесов» и, уже навеселе, орал сыну: «Спускайся и посмотри со мной телик! Я люблю этих придурков!».

Но в основном они старались не лезть в жизнь друг друга, а что им надо было сказать, удавалось.

Сближало их только одно – оба оказались абсолютными неудачниками.

Да и ради чего здесь стоит оставаться трезвым? Раньше в Атчисоне было неплохо, но сейчас от былого «великолепия» в городе осталась лишь унылая Мэйн-стрит и тридцать процентов безработного населения.