Ниже нуля - Дэвид Кепп

– Мистер Грей скончался в январе.

Мозг Роберто обработал новость в три этапа. Первые два оказались до боли знакомыми, поскольку случались слишком часто за последние десять лет. Первый шаг – понимание.

Гордон мертв. Человека, который однажды отказался разгонять пикет у казино (причем из моральных соображений), больше нет.

«Горди, – сказал ему тогда Роберто, – ты пьян как скунс, играешь на деньги, взятые в долг, и сломал парню нос, потому что он наступил тебе на ногу, и ты в Лас-Вегасе. Что конкретно ты здесь забыл?»

А он тогда лишь улыбнулся ему и пожал плечами.

«Я полон противоречий».

Были и тысячи других воспоминаний, в основном не столь добродушных, но именно таким Роберто предпочел запомнить Грея – скопищем непримиримых черт. А теперь Гордона, который парадоксальным образом сочетал в себе безрассудство и великодушие, не стало.

Когда Роберто забудет о том забавном моменте в Лас-Вегасе, тот рассеется, словно его и не существовало.

Таков первый шаг, внезапная и головокружительная пустота смерти.

Сразу вслед за ним подоспел и второй – сострадание. Диаз был расстроен огромной зияющей дырой, которая образовалась в душе близких Горди после его ухода.

А как насчет его друзей, братьев и сестер по оружию?

Роберто должен, хотя бы запоздало, выразить им свои соболезнования.

И, наконец, наступил третий этап: совсем новая мысль, с которой он прежде не сталкивался, хотя товарищи умирали и раньше.

У Роберто появилось жутковатое ощущение, что он вступил в новую фазу близости к смерти. Потому что никто не позвонил ему со словами: «Гордон Грей умер». Когда ты молод, ты реагируешь примерно так: «Черт возьми, такой-то и такой-то скончался, ты можешь поверить?» Но становясь старше, начинаешь просматривать некрологи, чтобы убедиться, что кто-то, кого ты знал, еще с нами. В целом данная стадия сюрпризом не стала, поскольку любой человек средних лет скажет тебе то же самое.

Затем, когда ты станешь старше, начнется печальная литания телефонных звонков, обретающих власть над тобой. Именно тогда природа, как снайпер, начинает методично отстреливать твоих хороших знакомых и членов семьи. Ты покупаешь траурный костюм и пару подходящих галстуков. В общем, ты постепенно привыкаешь к такому раскладу.

Но известие о кончине Гордона оказалось совершенно иным. Роберто уже исполнилось шестьдесят восемь, и когда кто-то из его друзей умирал, а Диазу никто не звонил, так происходило вовсе не потому, что живым было наплевать, а лишь потому, что просто-напросто никого не осталось.

Вот в чем заключалась новизна.

Но ничего из вышеперечисленного он Эбигейл, разумеется, не сказал.

– Понятно, – произнес он вслух.

– В январе, – повторила она.

– А кому вы позвонили вместо него?

За нее ответил мужской голос.

– Спасибо, Бельвуар, можете освободить линию.

Диаз мысленно выругался на себя за то, что предположил, что на линии они одни. Всего несколько лет на пенсии, а навыки уже растерял. Легкий щелчок, когда разъединилась Эбигейл, и он услышал на другом конце тяжелое дыхание полковника.

– Привет, Роберто.

– Привет, Джерабек, как твоя экзема?

– Твоя жена сказала помазать раздражение мазью, и теперь я в порядке.

Зачем двум мужикам вообще трепаться подобным образом? Встретились бы и вмазали друг другу пару раз, пока не почувствуют, что дела пошли на лад.

Джерабек продолжал, наслаждаясь сменой ролей. После увольнения Роберто полковник неплохо продвинулся по службе, и именно со своей высокой позиции он воспринимал Диаза сейчас.

– Я полагал, что ты отправил эту дрянь на покой еще тридцать лет назад.

– Но она проснулась, – ответил Роберто.

– По мне, термистор сдох.

– Хотелось бы так думать.

– Буду с тобой честен. Ты находишься на борту в знак уважения к Гордону. И только.

И опять, почему никто не позвонил ему и не сказал, что Горди умер? Ублюдки.

– Оценка угрозы и трезвый отчет. Вот что мне надо. Ясно?

– Да, – ответил Роберто. – Слушай, у тебя, случайно, нет мобильного номера Леффлера?

– Похоже, ты собираешься меня позлить. Ладно, я подыграю, раньше нам, помнится, нравилось этим забавляться. Но в данный момент мне не до шуток. Нужно действовать максимально быстро и тихо. Оценка и отчет. Никакой самодеятельности.

– Фил, да я прикалываюсь. Там делов-то. Я все проверю и снова домой. И кстати, пожалуйста. Я же больше вроде как не на службе.

Джерабек помолчал, решая, верить ему или нет.

– Знаю. Спасибо, что откликнулся.

– Тебе бы следовало вычеркнуть меня из файла.

– Не беспокойся. Будь на связи.

Полковник отключился. Роберто держал телефон в руке, раздумывая. Он посмотрел в иллюминатор – внизу справа светились огни Шарлотт, над которым они пролетали.

Термистор сдох, ага, конечно.

Пошел он! Именно самодеятельность Диаз сейчас и приветствовал.

Они сядут в Канзасе меньше чем через два часа. Не факт, что он успеет, но если Трини ответит, то шанс есть.

Нужно зашифровать канал, но на бортовом телефоне этого не сделаешь.

Роберто вытащил из сумки подаренный сыном Александром на прошлое Рождество MacBook Air (слишком дорогой подарок, все даже смутились, надо быть скромнее, сынок) и включил его. Wi-Fi оказался стабильным, и ему удалось войти сразу в Tor2web, не побеспокоив сетевую няньку Минобороны – настоящее везение.

JonDonym и еще двое-трое маршрутизаторов с Onion уже мертвы. Даркнет развивается стремительно, и ничего удивительного, что его данные тоже устарели. Он начал раздумывать, что делать дальше, как вдруг что-то зажужжало в кармане пиджака.

Ясно. Спутниковый телефон, который он взял из сейфа.

Диаз посмотрел на дисплей. Номер незнакомый.

Тем не менее Роберто сделал обоснованное предположение.

– Эбигейл?

– Я могу говорить две минуты.

И впрямь она. Потрясающе.

– Вы ошиблись номером, – выпалил он и отключился.

Болтать по спутниковому телефону нельзя, его точно прослушивают. Он нажал несколько клавиш, зашел в DeepBeep – сайт, которому доверял, слава богу, хоть кто-то еще уцелел – и взял оттуда первый же номер с десятью узлами шифрования.

И снова набрал ее: Эбигейл сразу ответила.

– Я говорю с личного мобильного в женском туалете. – Он мог слышать эхо ее голоса, отражающегося от кафельной плитки.

– Похоже, ты прочла мою «Белую книгу».