Мировой кризис. Восток и Запад в новом веке - Тимофей Сергейцев

США объявили себя победителем, а Х. Клинтон вручала американским госслужащим медаль «За Победу в холодной войне». Что для их политического сознания означает «Победа»? Она означает подчинение проигравшего своей воле и распространение на него своей власти. Никакого другого значения в западноевропейской традиции это слово не имеет.

Во многом, и это следует признать, такое подчинение России в 90-е годы состоялось. Оно не было полным только благодаря наличию у нас ядерного оружия. Для нас крушение СССР, если пользоваться боксерской терминологией, было глубочайшим «нокдауном», но, к счастью, не «нокаутом». То, что происходит с нами сегодня, есть наша попытка встать из этого «нокдауна» при «счете 9».

С 1914 года мы живем в условиях новой «Столетней войны», на этот раз против России, и никакой другой геополитической реальности сегодня просто нет. Тот социализм, который мы построили за 70 лет, со всеми его проблемами есть социализм, созданный в условиях войны. Сделав СССР второй державой мира, мы сделали невозможное в этих условиях. И то, что мы до сих пор живы как государство и как нация, в значительной мере определяется именно советским периодом нашей истории и его достижениями, именно тем, что наши предки сделали невозможное.

Современный язык политкорректности заставляет нас называть установившуюся в 1991 году мировую систему монополярной. Пользуясь таким языком, понять суть этой системы невозможно. Если отбросить ложную политкорректность, то следует признать, что это система, в которой власть над многими странами принадлежит США, и они постоянно стремятся расширить круг таких стран в пределе до всего мира.

Это система мировой сверхвласти в терминах А. Зиновьева. Этот миропорядок установился как результат холодной войны. Сегодняшний западный политический консенсус рассматривает возвращение Крыма в Россию и поддержку нами восставшего Донбасса именно как попытку России и Путина пересмотреть результаты холодной войны. Запад во главе с США сделает все, чтобы не допустить этого. Западноевропейский политический консенсус – это консенсус «победителей в холодной войне», установивший свою власть над побежденными и не собирающийся от нее отказываться. Просто потому, что от власти добровольно не отказываются, подобно римскому императору, страшно продвинувшемуся в выращивании капусты.

Наш восьмидесятипроцентный «крымский консенсус» вокруг Путина есть консенсус «бунтовщиков», не признающих над собой американскую власть. Мы не одиноки. Недавние саммиты БРИКС и ШОС это показали. Главная цель нашего сотрудничества с партнерами – создание альтернативной системы, без гегемона, с распределенной властью и механизмами, обеспечивающими невозможность ее узурпации. Наши партнеры по БРИКС и ШОС сами «бунтовщиками» пока не являются, но к нашему «бунту» относятся с пониманием и поддержкой. Оба проекта развиваются максимально быстро, насколько это возможно, однако все равно не так быстро, как хотелось бы и как того требует обостряющаяся геополитическая ситуация. В англосаксонской традиции бунтовщикам против власти предусмотрено лишь одно наказание – смертная казнь. И здесь у нас не должно быть никаких иллюзий.

У России есть историческая судьба все время становиться на пути проектов мирового господства. Французского, немецкого, теперь американского. От исторической судьбы уклониться нельзя. Да и наши «партнеры» на Западе очень хорошо понимают, что пока существует суверенная Россия в своих нынешних границах, никакого мирового господства не будет.

Другое дело, что они не могут остановиться, ведь путь к мировому господству – это всегда путь только в одну сторону. Если на него встал, то дальше – только вперед. Остановка или разворот назад означает самоуничтожение. Таковы правила. Это тоже очень хорошо понимают на Западе. Они встали на этот путь в 1991 году, поскольку победа в холодной войне вскружила им голову до невозможности. Это так естественно и органично для Запада – в очередной раз не выработать никакого проекта мироустройства, кроме проекта собственного господства. Ведь стремление к мировому господству – это их историческая миссия. Геополитическая суть текущего исторического момента – желание нас уничтожить.

Что мы можем противопоставить? Ждать отмены санкций и возвращения высоких мировых цен на нефть? Что все само собой определится? Не определится, поскольку история есть пространство должного. Они должны стремиться к мировому господству, а мы должны этому противостоять и предложить альтернативу без чьей-либо гегемонии, если хотим выжить и сохраниться в Истории.

Наш шанс в этой большой геополитической игре заключается в том, чтобы перейти к масштабному проектированию своего будущего. Если у нас нет этого проектирования, то с высокой вероятностью не будет и будущего. Как писал А. Зиновьев, «история в ХХ веке стала полностью планируемым процессом». Не признавать этого – значит плестись в «хвосте истории» и обречь себя на окончательное поражение.

Мы привнесли в свою жизнь массу устаревших западных конструкций, которые и есть результат реализации их власти над нами после распада СССР. Ну, в конце концов, нам нужна эффективная система образования и подготовки кадров или формально реализованная болонская система и ЕГЭ? Нам нужна эффективная развивающаяся экономика и новая индустриализация или формальные макроэкономические показатели, одобряемые МВФ, и звание лучшего министра финансов господину Кудрину? Нам нужна эффективная власть с демократическими способами принятия властных решений или формальная многопартийность и шоу-политика всеобщей управляемой демократии?

Фактически наша главная политическая и управленческая задача сегодня состоит в том, чтобы организовать «массовое» проектирование сфер и отраслей деятельности, включая сферы политики и власти, хозяйства и экономики. С высокой вероятностью, в связи с разворачивающимся цивилизационным кризисом, проектировать придется без прототипов, основываясь лишь на четком осознании цивилизационных проблем. Нам нужно спроектировать такие социально-экономическую и политическую системы, которые позволят устранить причины сегодняшнего мирового цивилизационного кризиса. Во-первых, это даст нам действительный и очень мощный ресурс, а во-вторых, сделает привлекательными для остального мира, они смогут брать у нас образцы. Мы должны опять начать планировать свою историю, рассматривая ее как историю всего человечества.

Еще в 90-е годы прошлого века великий русский мыслитель А. Зиновьев, разрабатывая социологию современности, указал на то, что нынешние государства превращаются из фундаментальных базовых институтов социальности в один из инструментов глобального сверхобщества, фактически уже узурпировавшего функцию власти в современном мире. Процесс распространения этой власти принято называть очень скромно – глобализация. Россия с середины нулевых годов нашего века задала этому историческую альтернативу – суверенитет государств (многополярный мир). Государство с публичной властью, а значит, и с публичной ответственностью за свои решения остается сегодня единственным шансом человечества не скатиться в новый тоталитаризм, навязываемый непубличным и неизбираемым глобальным сверхобществом.