Умелая лгунья, или Притворись, что танцуешь - Диана Чемберлен

– Вы шутите, – растерянно произнесла она. С другого конца линии до меня донесся шелест бумаги. – Как вы сказали, вас зовут?

– Меня зовут Молли, – повторила я. – А моего мужа – Эйден.

– Ой, блин. Я совсем запуталась.

Я зажмурила глаза. Испугавшись, что сейчас тоже заплачу. Внезапно во мне вспыхнул неистовый соревновательный дух по отношению к той паре с девочкой и собакой. «Что будет лучше самому ребенку», – мысленно напомнила я себе.

– Понятно, но почему бы нам все равно не поговорить немного. Должно быть, вы выбрали и наш вариант тоже, поэтому…

– Да, все нормально, я нашла вас. Вы тоже понравились мне. И ваши близнецы.

– Точно! Это мы. Эти близнецы приходятся нам племянниками. Разве они не очаровательны?

– Да. – Ну вот, похоже, она улыбнулась. В ее голосе прозвучала радость, и я воодушевилась. – Они выглядят очень счастливыми. По-моему, вы упоминали, что они живут поблизости от вас?

– До их дома всего пару миль. Ваша малышка сможет видеться с ними постоянно. Они вырастут вместе, как кузены.

– Здорово, – сказала она.

Молчание между нами затягивалось, а в моей голове царила бессмысленная пустота. Я еще не успела пережить шок от этой путаницы. Мне с трудом, но удалось найти новую тему.

– А как вы сами себя чувствуете? – спросила я. – Беременность проходила легко?

– Поначалу меня часто тошнило, но сейчас уже просто… надоело быть такой слоноподобной. Мне просто хочется, чтобы все поскорее закончилось.

– Понятно, могу себе представить, – согласилась я. Вынашивая Сару, мне не удалось растолстеть. Хотя хотелось. – По-моему, вы очень смелая, – добавила я. – Вы сделали трудный выбор, решив выносить ребенка, и теперь вам предстоит не менее трудный выбор семьи, которая сможет подарить ему – подарить ей – замечательную жизнь.

Последовала очередная пауза.

– Мои школьные подруги считают, что я совершаю огромную ошибку, – наконец призналась она.

– Почему они так считают?

– Я хожу на курсы для беременных или для тех, у кого уже родились дети, – пояснила она. – В общем, только я решила отказаться от ребенка.

Теперь я порадовалась выбору варианта открытого усыновления.

– По-моему, вы вовсе не отказываетесь от него, – возразила я. – Скорее уж вы ищете для нее подходящий дом. Вам хочется, вероятно, дать ей то, что вы сами пока не способны дать.

– Точно, но они говорят, что, должно быть, я не люблю ее, раз готова отдать… раз ее удочерят. А я люблю. Очень люблю.

– Мне кажется, ваша любовь должна быть очень велика, раз вы способны сделать ради нее столь трудный выбор.

– Вот именно, жутко трудный.

Мы обе опять умолкли, и я не знала, о чем говорить дальше. Мне не нравилась эта ситуация. Не нравилось появившееся во мне ощущение навязчивости, порожденное попытками найти нужные слова, чтобы понравиться ей.

– Может, расскажете что-нибудь об отце малышки? – спросила я.

– Он кретин, – коротко изрекла она.

– О, простите. И долго вы с ним общались?

– Мне не хочется вспоминать о нем.

Пора менять тему, подумала я.

– Сиенна, может, вам хотелось бы встретиться с нами? – предложила я. – В пятницу мой муж вернется из командировки. Мы могли бы пообедать в субботу, если это вас устроит.

Похоже, она в сомнениях. Я вновь услышала шелест бумаги и испугалась, что она проверяет свой ежедневник. Может, хочет подыскать нам время между встречами с другими приемными парами. К примеру, с теми любителями собак.

– Да, вполне устроит, – наконец ответила она.

– Ах, вот и чудесно. Вы живете в районе Лейкадии, верно? Есть ли там поблизости известный вам ресторан, где мы могли бы встретиться?

Она назвала совершенно незнакомое мне место. Я сообщила ей адрес моей электронной почты и телефонный номер.

– Пожалуйста, пишите, если у вас появятся любые вопросы, а я звякну вам в пятницу вечером, чтобы подтвердить наши субботние планы, договорились?

– Хорошо, – одобрила она, а потом вдруг добавила: – У меня просто появилась еще одна мысль.

– Какая же?

– Вас зовут Молли, – ответила она. – И так же зовут мою кошку. Я подумала, может, это знак.

Мое сердце вновь воспарило.

– Держу пари, что так и есть, – улыбаясь, ответила я. – Я позвоню вам в пятницу.

Моррисон-ридж

Следующее утро я провела, печатая для отца. Получалось немного медленнее, чем обычно, потому что я плохо спала. Несмотря на то что после семейного собрания он был в хорошем настроении, я продолжала думать о словах Расселла: «Нам просто надо делать все возможное, чтобы жизнь доставляла ему удовольствие». Полночи я пялилась в темный потолок, придумывая, как это можно сделать. Меня приучили верить, что я способна выполнить любое задуманное дело, поэтому передо мной не стоял вопрос, смогу ли я сделать его жизнь приятной, надо было лишь придумать, как я буду делать это. И вот, бодрствуя полночи, я придумала несколько хороших идей. Во-первых, он сам всегда говорил, что любит свою работу, и я буду стараться почаще напоминать ему об этом. Его книги влияют на жизнь множества людей, и он ежедневно помогает своим пациентам. Я буду подчеркивать важность его трудов. Только надо подчеркивать это тонкими намеками, чтобы он не догадался об исходной цели моих стараний. Во-вторых, я подумаю о том, как помочь ему весело провести это лето. Можно предложить поехать в Шарлоттский парк развлечений, мне там очень нравилось, однако я быстро сообразила, что там развлекаюсь я, а не он. Потом меня увлекла идея канатной дороги. Ему нравилась канатная дорога. Он говорил, что она пробуждает у него чувство свободы. Я знала, что он не катался на ней уже пару лет. И собиралась изменить это. Я собиралась изменить многое. Именно этим летом я собиралась сделать папину жизнь счастливой.

– Появилась идея, – вдруг сказал папа, когда я открыла новый документ для предпоследней главы его книги. Он поставил себе цель закончить ее к концу лета. – По-моему, твоя подруга Стейси живет по пути на мою работу, верно? Как ты смотришь на то, чтобы завтра, когда Расселл повезет меня днем на мой понедельничный прием, мы подбросили тебя к ее дому на несколько часов, если не будет возражать ее мама. Мы сможем забрать тебя на обратном пути.

– Здорово! – воскликнула я.

Мы со Стейси болтали по телефону почти каждый день, но я не виделась с ней с тех пор, как мы провели ночь в родниковой сторожке. Наши разговоры имели своеобразную направленность, я могла говорить, к примеру, о «Нью Кидс», а она – о Брайане, которого уже называла своим парнем, и о Крисе, его приятеле, который хотел со мной познакомиться. Она постоянно переводила разговор на них, и я испытывала смесь волнения и тревоги. И для успокоения мне хотелось вновь заручиться помощью моей аметистовой ладошки. Я действительно собиралась достать тот аметист из каменного тайника, как только появится возможность сходить туда в следующий раз.