Сказание о Луноходе - Александр Струев

Фадеев кивнул.

– А кто к нам добровольно войти хочет, такие страны есть? – поинтересовался Высший Разнокомандующий.

– Пока только Исландия, – ответил Фадеев.

– Значит, есть такие страны! – и Вожатый хлопнул себя по коленям. – Неплохо, очень неплохо! – повышая голос, проговорил Он. – Но недостаточно! Этакими темпами еще долго нам мировое содружество возводить, чтобы на земле мир и счастье восторжествовали. А все проклятые империалисты под ногами вошкаются! – хмуро процедил Вожатый.

Сергей Тимофеевич и Фадеев не перебивали.

– Ладно, ребята, идите! – устало проговорил Он. – Ты, Сергей Тимофеевич, обмозгуй, что я про Луну говорил, потом посоветуемся, – и взмахом царственной руки отпустил подчиненных, а сам задремал в своем замечательном кресле.

Проснулся Вожатый от мягкого прикосновения Натальи Сергеевны, которая заботливо прикрывала Его тонким верблюжьим пледом.

– Наталочка! – целуя девушке руку, трогательно прошептал Вожатый. – Не уходи, посиди со Мной!

– Поспите еще немного, Вам надо! – ласково попросила Наташа.

Он, как послушный ребенок, закрыл глаза и, причмокивая, задремал, а она еще долго сидела рядом и согревала Его сухую старческую ладонь своими теплыми, украшенными ослепительными кольцами пальчиками.

Вожатый распорядился заново возвести когда-то снесенные по Его указанию здания. В Москве предстояло отстроить Третьяковскую галерею, Пушкинский музей, Дом Пашкова, который красовался когда-то напротив Кремля, сотни уникальных дворянских особняков на Остоженке и в Замоскворечье, тысячи церквей и соборов. Особо пришлось повозиться Пасохину с монастырями. Через несколько лет совсем омолодилась Москва, на Ленинградском проспекте путевой дворец Петра I, как затейливая игрушка, засверкал, каждый кирпичик виден. Особой красотой пленял Новодевичий, по-парадному смотрелись дворцово-парковые ансамбли Царицыно и Кусково, а величественный и неповторимый собор Христа Спасителя по-настоящему завораживал.

– Вот где чудеса, так чудеса! Думали, глаза больше такой красоты не увидят, а оно вона как! Все Вожатый! – любуясь на чудоносного Спасителя, охали горожане. – Еще вчера под открытым небом в теплом бассейне на месте храма купались, под воду подныривая, январскому снегу радовались, и вот – смотрите!

– Сделали не хуже, чем было, даже лучше! Теперь никто не скажет, что эти здания не в наше время построены были, – после обстоятельной экскурсии заметил Вожатый.

С какой стороны московскую улицу на фотку ни снимай, обязательно в кадр либо церковь с золотой маковкой попадет, либо дом красивый. Радуйтесь, москвичи! Жалко, Наставник Москвы до такой красоты не дожил, царство ему небесное! Он-то больше других Москву любил. Москву, мед и Вожатого, вернее наоборот, – Вожатого, мед и Москву.

– Умер пасечник, – вспоминая про него, говорил Фадеев. – Не помогли пчелы медоносные, пошел в тренажерный зал штангу жать и – до свиданья! Он каждый день перед завтраком в зал ходил. До ста тридцати килограммов на штангу наворачивал, рекорды бил. Жмет что есть мочи и во все горло с перекошенной мордой выкрикивает: «Пятьдесят два! Пятьдесят три! Пятьдесят четыре!..». Так до пятидесяти пяти не досчитал, бедолага, тромб оторвался, и – тополя! «Мама» сказать не успел. Теперь ему ни штанга, ни пчелы с узкой мордочкой, ни сено пропаренное под подушкой не пригодятся, – закончил Фадеев.

– Говорил я, не надо рекордов! Учил, бросьте эти состязания к дьяволу! Не слушают! Хуже ослов! – сокрушался Вожатый. – Жалко Московского Наставника, недалекий был человек, а преданный. Врага мог голыми руками задавить и ни разу не подвел. Такая в нем любовь к Родине жила. Царство ему небесное! Ну да ничего, и без него как-нибудь справимся!

С каждым днем преображалась Москва. В заново отстроенном храме Христа Спасителя воскресные службы с факельным шествием проводить разрешили. Да и в Загорске, по соседству с секретным предприятием, стали монастырь старинный потихоньку восстанавливать; невиданной красоты постройки – храмы многокупольные, изящные часовенки, колокольни стрельчатые узорные, строгие семинарские корпуса; границы монастыря стенами величавыми укрепили. Пусть народ православный радуется, молитвы Господу воздает, Вожатого под благовест добрым словом вспоминает! Поговаривали, что город Загорск скоро в Сергиев-Посад переименуют, но, слава Богу, до этого не дошло!

Но хоть и поднимались на пустырях здания, хоть и мостили розовым гранитом дороги, хоть и хорошела Москва, хмурился Вожатый:

– Засрем город! Загадим!

– Да где же загадим? Смотрите, красотища какая! Ни соринки, ни былинки, как в операционной, порядок сногсшибательный! – удивлялись Заседатели Палаты.

– Не в этом дело! – недовольно отрезал Вожатый. – Для кого мы город восстанавливаем, для иностранцев недобитых что ли? Для наших людей, для своих граждан стараемся, а им иностранцы вшивые прохода не дают, покой смущают! Увидит простой человек, как по улице пугало выряженное вышагивает, потом только и шепчутся – во что иностранец одет, какие у него ботинки-не-ботинки! Какая сумка на плече несуразная, какого фасона шарф болтается, и с какой самодовольной харей он в переулке озирается! Преклонение перед иностранщиной, как перед божеством, пошло, как будто они не люди вовсе или мы перед ними второй сорт. Что за глупость! И ничем эти мысли дурацкие из головы обывателя не вышибить, хоть режь! Поэтому, я думаю, надо нам новую столицу искать, подальше, понезаметней, туда все посольства и дипломатические миссии переведем. Вот там пусть щеголями и разгуливают! Долго я об этом размышлял, «за» и «против» взвешивал и, в конце концов, на Суздали остановился. Суздаль государственной столицей объявим.

Вожатый выдержал паузу и оглядел Заседателей Палаты.

– Ну что, дошло наконец, корифеи?! – вспылил Он. – В новую столицу и Министерство иностранных дел, и вашу Палату Сидения, и ГлавУПДК откомандируем, будете там работать, дипломатов выслушивать, пусть они в Суздале шастают, меж собой трутся, а в Москве послам делать нечего, не пускать! – приказал Вожатый. – И туристов иностранных чтоб в Москве-матушке не видел! Кто хочет на Россию полюбоваться, милости просим в Суздаль! Пускай Пасохин там малые копии городов наших выстроит, как в Китае придумали, вот вам и все путешествия! Или в непролазную тайгу заграничных туристов везите, уссурийских тигров с цаплями от истребления спасать. Очень они за морем про зверей диких стали беспокоиться. Смотрите, как бы вам самим раньше времени не передохнуть!

Турпутевка в Россию стоила двадцать тысяч рублей золотом. На эти деньги можно было построить восемнадцать пятикомнатных коттеджей, и все равно ездили, сволочи!

– А что вы удивляетесь? Разведчики! – пожимал плечами Вожатый. – Врагам нашим без разведки не обойтись, вот и засылают к нам лазутчиков под видом туристов, мол, мы, дураки, не разберемся! В Таруханский край их везите или в Монголию, Богом забытую! Пусть по пустыням или по чащам непролазным потопчутся: экотуризм в мире сейчас самая популярная фенечка!