Черная сакура - Колин О'Салливан

Мариса смахивает пот, скопившийся на висках. Она переутомилась. Она не умеет качать пресс, она еще никогда вот так не потрясала метлой (и никаким другим оружием), стиснув ладонями рукоятку — о чем она думала? Но она может отбиться от посягателей, может защитить дом. Может. Может.

Она поднимается наверх (тихонько, тихонечко), проверить, слышала ли Асами всю эту свару (работало ли радио?), но глаза сестры смежил спокойный сон, вид у нее умиротворенный, она наверняка не уловила ни звука. Мариса надеется, что она слышала (работало ли радио?) только фортепианные сонаты, оперные арии, негритянские песни из дальних стран, короткие пиканья и невнятное бормотание, прогнозы погоды, биржевые новости, несвязные отголоски и официальные обращения, жужжание, помехи и шипение. Работало ли радио — этакий амниотический пузырь? Приятно, наверное, столько спать и грезить? Ведь радио убаюкивает, словно морской прибой? Что происходит в этих сновидениях? Что? Там, в этих сновидениях? Что происходит?

II

Безысходно, безнадежно

Ты — пророк. Ты — пророк, идущий на зов. Пророк, идущий на зов в селение. Но подожди. Прежде всего тебе нужно имя. Твое имя — Наи. Отрицательная форма. Что означает: тебя не существует. Возможно, так оно и есть. Возможно, изначально тебя звали Осанаи и твое имя сократили. Кто сократил? Не знаю. Все. Наверное. Все. Кто знает? Придумай сам. Сам придумай. Кому еще придумывать? Начнем с беззаботного детства. Беззаботного. Скоротечного. Ты подбирал на дороге монеты и покупал маленькие кексики, которые поедал в одиночестве — ты часто оставался в одиночестве — ловил для развлечения гекконов и ящериц, как-то раз наткнулся на дохлого оленя и снял с него рога, твоя мать ругалась и… Впрочем, какая разница? Ты много чего нашел: нашел Бога, нашел себя, сошел с ума, о чем никто в точности не знал — ты и сам в точности не знаешь — и вообще, все это, возможно, одно и то же. Ты слышал голоса? А сейчас? Голоса. Или сейчас ты слышишь только один голос, лишь один? Вид у тебя помятый, потрепанный, ты похож на бродягу, на скитальца, на скитальца, идущего на зов; спина у тебя горбатая — да, говорят, ты горбун. Кто? Кто говорит? Все. Наверное. Все. Или только один. Ты пытаешься двигаться вверх. Почему эти слова приходят к тебе снова и снова? Двигаться вверх. Иди своей дорогой. Куда ты идешь? Пытаешься двигаться вверх. Транспорта нет. Какой сейчас год? Идти приходится на своих двоих. У тебя волдыри от этой ходьбы, от этого напряжения, но тебя ничто не остановит. Ничто не остановит тебя теперь. Ты — человек, выполняющий миссию. Ничто не преградит твой путь. Гнусный человек, выполняющий гнусную миссию. Безобразный? Да, да, сгорбленный, в бородавках, бесконечно омерзительный. Больной напрочь. Вот так. Но не огорчайся. В этом смысле ты не одинок. Кожная сыпь в придачу. Все эти злосчастные недуги. Бедный ты, бедный. Но ты можешь ходить и говорить. Немного. Говорить много ты не можешь. Нет. Остановись. Как насчет помолчать? Согласись на это. Вот, ты молчишь. Ты всегда только бурчал какие-то слова. Даже не слова, просто гортанные звуки. Никто тебя не понимает. Бедолага. Никто не знает о тебе ничего, только твой создатель. Но у тебя есть миссия. Так начинай же. Подожди. Что это за шум? Что-то внизу. Не радио. Радио выключено. Иногда радио работает без всякой необходимости. Это какой-то другой шум. Смех. Смех? Смех. На каком-то экране в какой-то комнате этого дома идет сериал? Неужели? Этот дом еще стоит? Как вышло, что этот дом еще стоит? Все остальное рушится. Но теперь все равно. Что ушло, то ушло, что сделано, то сделано. Итак, миссия. Ты совершишь все, что угодно. Ты вышел в путь. Что ты видишь? Что ты видишь в этой дыре? Что именно? Ты видишь… иди дальше. Что там? Грязная дорога. Ты идешь по грязной дороге, всегда мокрой от дождей и наводнений. Слева — живая изгородь. Справа — живая изгородь, весьма потрепанная. Повсюду развалины. После стольких бедствий. Неужели этот дом устоял? Да. Здесь еще сохранились некоторые дома. Наведайся в какой-нибудь. Отлично. Ты входишь в ворота первого дома. Петли заржавели. Скрипят. Створки шатаются. Почти отваливаются. От воды все заржавело. Но ты не останавливаешься. Ты сейчас настоящий преступник. Горбатый и мерзкий. И твои чувства оживают в предвкушении того, что ты собираешься совершить. Давай. Входи. Вперед. Дверь открыта. Именно так все должно происходить. Подожди. Что это за шум? Остановись на минуточку. Стой. Кто там ходит? Уф-ф. Уф-ф. Там. Слышишь? Что… это? Что за звук? Откуда он? Снизу. Это… кто? Опять смех. Да, так называется этот звук. Уф-ф. Уф-ф. И еще усилие. Напряжение. Все требует усилий. Напряжения. Да что же это такое? Неважно. Радио выключено. Да? Радио выключено? Продолжай. Ты уже перед дверью, Наи. Твой долг. Все селение. Всех до единого. И ты это сделаешь. Никто не услышит твоих шагов по полу. Ты разуваешься. В дырявых носках по деревянным половицам. В дырявых носках. Наверное, мыши прогрызли, искали пропитания. Они лакомились твоим потом, когда ты спал, щекотно, объедали грибок со стоп. Еще остались мыши? Нынче совсем некуда, совсем некуда податься. Кругом запустение. Ты входишь в дом. Внутрь. Подожди. Храп. Слышишь? Бурчание. Беспрерывное бурчание. В животе. Нисхождение на землю. Аденоиды. Сплошной храп, и странный дом скрипит, странный дом бормочет, чуть вздыхает — он не хочет, чтобы ты входил; нет, никто не рад тебя видеть, тебя, ангела смерти; вот ты кто, Наи — ангел, Наи, смерти, Наи, выполняющий свою миссию; Наи, иди вперед и делай свое дело. Покончи со всем этим. Какого черта ты мешкаешь? Это поможет скоротать время. Вся эта жестокость. Жестокость помогает скоротать время. Им ведь все равно. Они ведь спят, не желают больше ничего предпринимать в своей жизни. Не желают. Лучше проспят ее всю. Пока не умрут посреди сна про мороженое или подсолнуховые поля. Они не желают просыпаться. Давай. Ты окажешь им услугу. Нет. Наверх пока не ходи. Сначала кухня. Надо выбрать оружие. Нож вполне сгодится. Только выбери самый острый. Вот. Этот подойдет. Он блестит в лунном свете. Ты знаешь, что наверху всего две живые души. Давай. Вперед. Он и она. Он и она в одной постели. Две головы рядом. Старые традиции сохраняются. Так ли? Не так ли? Как насчет тел? Даже в одной постели души отрываются друг от друга? Это как старую рубашку разодрать на тряпки. Кому-то не удалось остаться вместе. Вообще не удалось. Подожди. Смех