Год обезьяны - Чингиз Абдуллаев

— Не знаю. Я его деньги не считала. Это не мое дело.

— Позовите вашего атташе, — разрешил Муслим, и Сергейподнялся, чтобы позвать другого работника консульства.

Тот появился почти сразу, словно ждал за дверью. Этооказался подвижный, полноватый молодой человек с бритой большой головой. У негобыли короткие ноги и такие же короткие ручки. Войдя в приемную, он тяжеловздохнул и сел в углу. От Муслима не укрылось, с каким презрением посмотрелаАльбина на этого дипломата. Очевидно, он не вызывал у нее других чувств. Первоевпечатление оказалось правильным. Атташе не ответил практически ни на одинвопрос. Ни утвердительно, ни отрицательно. Он все время юлил, изворачивался,пытался укрыться за общими словами и ничего не говорил о погибшем.

— Вы настоящий дипломат, — подвел неутешительный итогМуслим. — Спасибо вам за сотрудничество.

Когда атташе вышел, Альбина презрительно фыркнула.

— Этот тип вам все равно ничего не расскажет. Он своей тенибоится. Только и думает, как поскорее закончить здесь работу и сноваперевестись в Баку, где он будет обычным клерком в Министерстве иностранныхдел. Но мне кажется, что он все время притворяется. Держит себя в руках и своиэмоции под постоянным контролем.

— Все настоящие дипломаты умели держать себя в руках, —назидательно напомнил Муслим, взглянув на часы. До назначенного времениоставалось около получаса.

— У нас есть еще делопроизводитель, — сообщил Сергей, — ноона сейчас в отпуске.

— У нее мама болеет, и она взяла недельный отпуск, —сообщила Альбина. — Она живет далеко, за городом. Поэтому ей трудно ездить тудаи обратно.

— А где живет ваш атташе? — поинтересовался Муслим.

— Тоже далеко, — улыбнулась Альбина. — У нас в центре городажил только Измайлов. И сейчас — наш генеральный консул. Остальным приходится поутрам добираться сюда на метро, автобусах и машинах. В центре города оченьвысокие цены на жилье.

— Альбина живет с тетей, — вставил Сергей, — и ей тожетяжело добираться. Раньше иногда оставалась у подруги, а теперь та вышла замуж,и Альбина просто вынуждена ездить. Полтора часа в одну сторону. Даже у меня намашине получается чуть больше часа. Здесь такие расстояния.

— Я понимаю, — кивнул Муслим, — это проблемы всех большихгородов.

Вместе с Сергеем они вышли из приемной, увидев стоявшего вкоридоре атташе. Муслим повернулся к нему.

— Вы так и не смогли найти ни одной краски, чтобы как-тоохарактеризовать человека, с которым вы столько работали. Неужели вамдействительно нечего сказать?

Атташе жалобно вздохнул. Его небольшие глазки забегали. И,немного подумав, он наконец выдавил из себя:

— Он любил красивых женщин и шикарные рестораны. — Затем,подумав, что совершает слишком большую смелость, сказав такую фразу о погибшем,быстро добавил: — Но он никогда не злоупотреблял своими возможностями в рабочеевремя.

— Не сомневаюсь, — иронично сказал Муслим. — Он был простообразцовым сотрудником вашего генерального консульства.

Когда они сели в машину, Сергей извиняющимся тоном произнес:

— Вы должны их понимать. Альбина вольнонаемная, ей всеравно. Она имеет местное гражданство, а наши дипломаты думают о том, каквернутся домой. У всех семьи, дети, родители. Все хотят получить достойноеместо и заработать побольше денег. Если узнают, что кто-то из них былнеосторожен в разговоре с вами или слишком откровенничал, когда его допрашивалив прокуратуре, то на его карьере сразу можно будет поставить жирный крест.

— Но я приехал помогать вам, — огорченно заметил Муслим.

— Все равно. Они боятся ненужных сплетен, любой ошибки. Итаким образом постепенно теряют инциативу. Но так везде. У нас говорят, чтодипломаты хуже минеров. Те имеют право ошибиться один раз, перед тем как взлететьна воздух, а дипломаты не имеют права и на одну ошибку.

— Как парашютисты, — усмехнулся Муслим.

На часах было около пяти, когда они поехали на Мойку.Ресторан нашли достаточно быстро. Там еще никого не было, но официантыподтвердили, что ждут иностранную делегацию с работниками мэрии.

Сразу четыре автомобиля подъехали к ресторану черезнесколько минут. Из них начали выходить иностранные гости. Раздалась громкаянемецкая речь. Гости проходили в ресторан по очереди, шумно переговариваясь,толкаясь и смеясь. Муслим терпеливо подождал, пока разберутся с местами всегости. Вера была вместе с ними. Она приехала в салоне первого автомобиля. Ипервой прошла в зал ресторана, очевидно, для того, чтобы оценить обстановку исделать необходимые замечания.

Гости еще рассаживались по местам, когда Муслим появился вресторане, Вера ему сразу кивнула. Она поднялась и вышла вместе с ним внебольшой коридор. На ней был серый костюм, изящные полусапожки. Цветной шарфнебрежно повязан, но в этой небрежности была своя элегантность.

— Что случилось? — спросила она.

— Ничего. Я только хотел вам сообщить, что успел осмотретьквартиру погибшего.

— Ты решил обращаться ко мне на «вы»?

— Вы стали таким большим начальником. Я не смею…

— Перестань поясничать. Что ты там увидел?

— Она почти наверняка не могла убить Измайлова. Для этого ейнужно было сначала зайти на кухню, чтобы принести оттуда кухонный нож. Тыможешь себе представить девушку, которая сначала проходит на кухню и достаетнож, а потом направляется в гостиную, чтобы переговорить с хозяином квартиры?

— Я нет. Но следователь может представить.

— Он не такой глупый, как ты думаешь. Нужно будет продолжатьпроверку. Теперь я поясню, почему я хотел с тобой так срочно увидеться. Тыможешь точно вспомнить, когда поднялась к нему в квартиру, вы беседовали вгостиной?

— Конечно. Где еще мы могли беседовать, — нервно произнеслаона, — не в его же спальне. И не на кухне.

— Ты можешь вспомнить в деталях, о чем именно вы говорили?

— Я сказала ему, что он ведет себя неправильно. Что Наташапришла к нему только для того, чтобы помочь Виктории. Что он обязан завтраутром отправиться к молодой женщине, которая лежит в больнице и носит подсердцем его ребенка. Он сразу начал кричать, что нужно еще доказать, кто отецэтого ребенка. Такая гадость. Я сказала, что мы проведем экспертизу ДНК, и этоего окончательно рассердило. Тогда я просто повернулась и вышла из квартиры.

— И больше ничего?

— Да. Больше ничего не было.

— А теперь постарайся вспомнить. Дверь в спальню былазакрыта, когда ты вошла в гостиную? Или открыта? Постарайся точнее вспомнить.