Ожерелье смерти - Борис Бабкин

— Теперь ты. Добежишь…

— Я все слышала, — спокойно сказала Алла. — И все поняла.

Она побежала к вагону. Подпрыгнув, уцепилась за нижнюю скобу руками и встала на колесо. Потом сумела подняться на металлическую раму вагона и быстро полезла наверх.

Лютый, сунув пистолет за ремень, полез следом. Достигнув верха, Бочарова перевалилась через край вагона и опустилась на деревянные плиты.

— Это ничего, что мы одеты? — с улыбкой спросила она Психа.

— Я думал, в вагоне торф или песок, — ответил он. — Тогда лучше без одежды. А то потом все пялиться будут. В общем, видок будет еще тот.

— Почему? — удивилась Бочарова.

— Во-первых, запах, — сдержанно сказал Смирнов.

— А во-вторых? — моментально спросила Бочарова.

— Да иди ты! — огрызнулся Псих.

— Я лучше лягу, — вытягиваясь на гладкой плите, заявила она.

— И как тебя муж терпит? — удивленно посмотрел на нее Лютый.

— Понимаю! — засмеялась Бочарова. — Вопрос задан только для выяснения моего семейного положения. — Она лукаво посмотрела на растерявшегося Дубова. — Отвечаю: можешь смело ухаживать, ибо я от брачных уз совершенно свободна!

— Я бы удивился, если бы ты была замужем, — вполне серьезно сказал Смирнов.

— Это почему же? — удивилась Алла.

— Да ни один мужик, если он не идиот, не возьмет тебя замуж. Уж лучше в тюрьме сидеть.

— Благодарю за скромную оценку моих талантов, — засмеялась она. — Но смею вас заверить, что так думают далеко не все. — Ее лицо внезапно помрачнело. — Точнее, мне казалось, что кое-кто так не думает, — оставаясь верной себе, попыталась пошутить Бочарова. Но всем стало ясно: она здорово расстроена.

Некоторое время все молчали, думая каждый о своем. И эта пауза спасла их: неожиданно они услышали приближающиеся негромкие голоса.

— Какого хрена здесь ходить? — послышался молодой ломающийся голос. — Так они здесь и нарисовались! А если и появятся — их двое, и нас тоже двое! Прихлопнут, как комаров, и все!

— Да тише ты! — сердито прервал другой голос. — Пройдем до конца. Встречный проедет — назад потопаем.

Снизу послышались тяжелые шаги двух человек. Коснувшись подельника, Лютый кивнул вниз и резко провел ладонью по горлу. Смирнов отрицательно покачал головой. Послышался длинный гудок подходящего к станции встречного поезда.

В комнате, оборудованной, как спортивный зал, громко звучала ритмичная музыка. Софья в смелом купальнике, с придерживающей густые волосы широкой лентой на лбу, выполняла быстрые, напоминающие танец упражнения. Вошел Бочаров. Недовольно посмотрев на жену, что-то крикнул. Его голос утонул в грохочущем ритме ударника. Прыжком расставив длинные сильные ноги в стороны, подняв руки вверх, женщина повернулась в такт музыке. Увидев мужа, тряхнула волосами, выключила магнитофон.

— Я сколько раз тебя просил делать музыку тише, — устало проговорил Кирилл Семенович. — А еще лучше выполняла бы свои упражнения под плейер.

— Но, милый, — она подошла к мужу, — мне нужен грохот живой музыки! — Софья поцеловала мужа. Отступив на шаг, спросила: — Что с Аллой? — Увидев сразу помрачневшее лицо мужа, гневно воскликнула: — Да что же это такое! Двух головорезов найти не могут! — Затем тише, обеспокоенно спросила: — Неужели никаких следов?

Тяжело вздохнув, Бочаров отрицательно покачал головой.

— А что милиция говорит?

— Что ищут, — хмуро ответил он. — Все ищут. И милиция, и внутренние войска, и мы, и Гольских! — Кирилл Сергеевич довольно грубо выругался. — И ничего! — зло добавил он.

— Не нервничай так. — Софья, легко шагнув вперед, прижалась к нему всем телом, поцеловала в щеку. — Будь сильным! Ведь Алла с Нонной в руках отпетых бандитов. И знаешь, — окинув внимательным взглядом усталое лицо мужа, сказала она, — я бы на твоем месте хорошенько допросила Зарубина.

— Зачем? — удивился Бочаров.

— Я не исключаю, что это просто заговор против тебя! Подумай сам: почему преступники сразу захватили Аллу, а уж потом забрали и Нонну? Ведь кроме них там были еще три женщины. — Заметив, что муж хочет что-то сказать, прижала пальцы к его губам. — Подожди. Я понимаю тебя. Тем более что с Зарубиным у тебя всегда были прекрасные деловые, да и человеческие отношения. Но постарайся понять и меня. Я и Алла никак не найдем согласия. Постоянные ссоры по любым причинам. Да, я прекрасно понимаю, что не могу заменить ей мать. Ведь я старше твоей дочери всего на три года. Но почему она не хочет понять меня? — Снова прижавшись к нему, она страстным поцелуем впилась в его губы. — Я люблю тебя! И мне плевать, сколько тебе лет! Я не могу, да и не собираюсь заменить ей мать! Но ведь мы могли бы быть просто подругами. Почему она никак меня не принимает?

Бочаров внимательно смотрел на жену. Вроде бы она говорит искренне, но…

— Извини, Софи, — он осторожно снял со своей шеи ее руки, — но сейчас я ни о чем другом, кроме Аллы, думать просто не могу.

Гольских с шумом, коротко выдохнув воздух, уже с видимым напряжением выжал штангу, и тут же бросил ее. Взяв у стоящей рядом молодой девушки полотенце, протер вспотевшую плешину. Девушка обернула его руку манжетой тонометра, измерила давление. Потом проверила пульс.

— Ну и?.. — посмотрел на нее Николай Степанович.

— Как у космонавта, — весело ответила она.

— Хреново, — ухмыльнулся он. — Я же на земле, а не там, — ткнув подбородком вверх, он хлопнул ее по тугим ягодицам.

В превращенную в спортзал комнату зашел Милов. Одарив его недружелюбным взглядом, Гольских достал несколько мятых купюр и сунул их медсестре.

— Все, лапуля. Кыш отсюда.

Девушка вышла. Не глядя на Семена, прикрывая редкими волосами плешь, Гольских отрывисто спросил:

— Чем порадуешь?

— Я поэтому и пришел, чтобы узнать, есть ли какие-нибудь новости.

— Он пришел узнать! — повернулся к нему Николай Степанович. — Почему же ты ее этим уркам отдал? Или только в постели героем себя чувствуешь?

— Ты говори, да не заговаривайся, — грубо ответил Семен. — А то ведь Кирюша может и правду уз…

Договорить ему не дал мощный удар кулака. Сделав два нетвердых шага назад, Милов все же удержался на ногах.

— Ты об этом пожалеешь! — сплюнув кровь на ладонь, пообещал он.

— Руслан! — крикнул Гольских.

В комнату быстро вошел крепкий черноволосый парень и выжидательно уставился на него.

— Проводи гостя, — Гольских презрительно мотнул головой в сторону Милова.

По-кошачьи мягко шагнув к Семену, Руслан коснулся его плеча.

— Убери лапы! — рявкнул Милов. — А ты, — он протянул ладонь со сгустком крови, — еще пожалеешь об этом!