Супернова - Марисса Мейер

– Капитан, – сказала Цунами. – Я не уверена, что это разумно. Совету необходимо обсудить…

– Ой, извините, что перебиваю, – Дженисса сделала вид, будто смотрит на невидимые часики, – но нам пора! Не хотелось бы опоздать на наше интервью вечерним новостям, понимаете?

Она развернулась на каблуках, но не успела сделать и шагу, как Капитан Хром крикнул:

– Мы согласны!

– Нет! – прошептал Адриан, качая головой. Руби крепче сжала его руку. – Не могут же они ей позволить…

Он осекся, а Дженисса Кларк снова повернулась к членам Совета с ехидной усмешкой.

– Что-что?

– На презентации будет проведена двойная казнь, – заговорил Капитан Хром, сжав кулаки. – Вам, Отмороженная, будет доверено привести в исполнение приговор Кошмар. Эта преступница долгое время была нашим противником и представляла угрозу для Отступников и гражданских лиц, которых мы обязались защищать. Эта казнь будет осуществлена в качестве наказания за ее преступления против общества и нашей организации.

– Что ж, – Дженисса отвесила членам Совета шутовской поклон, – благодарю за понимание. Мы рассмотрим ваше предложение и сообщим о своем решении.

Победно улыбаясь, с гордо поднятыми головами, Дженисса и ее команда вышли через вращающиеся двери на улицу, где их немедленно окружил рой репортеров, околачивавшихся неподалеку с самого момента похищения шлема.

– Просим всех разойтись по рабочим местам! – рявкнул Капитан непривычно раздраженно. Толпа моментально начала рассасываться, хотя Адриан сомневался, что большинство отправятся «на рабочие места». Он видел, как люди разбиваются на группы и расползаются по коридорам и залам, оживленно обсуждая происшедшее.

– Адриан! – Оскар постучал Адриана тростью по ноге. – Ты в порядке, дружище?

– А что мне сделается?

– Понимать это как нет? – растерянным шепотом спросил Оскар у Руби.

– Извините, – Адриан спрыгнул со стойки информации и стал пробираться сквозь толпу к членам Совета – те уже поднимались по вновь отстроенной лестнице.

– Папа!

Капитан напрягся и с недовольным лицом повернулся к Адриану.

– Прости. Мы не должны были…

– Высшая мера? Вы это серьезно? – Адриан по очереди вглядывался в лица членов Совета.

– А почему нет? – громыхнул Черный Огонь. – Ты хоть представляешь, сколько тысяч людей погибло от рук Аса Анархии и его приспешников? Пришло время бить противника его же оружием. Тот, кто не проявляет милосердия, не заслуживает пощады.

– А многих ли убила Кошмар? – спросил Адриан. – Не считая Детонатор, конечно.

– Напомню, она пыталась убить меня, – сказал Хью.

Лицо Адриана вспыхнуло.

– Я не забыл, – тихо ответил он. – Но еще она спасла Макса.

Его родители отпрянули от удивления.

Первым опомнился Саймон.

– Спасла Макса? Она метнула в него копье!

Адриан ожесточенно замотал головой. Он чувствовал, что опасно балансирует на краю, рискуя выдать собственные секреты. Его родители до сих пор не знали, что у него есть способ общаться с Максом, как не знали и о его татуировках. Но он не мог позволить, чтобы Нову продолжали обвинять в том, чего она не совершала.

– Его ранила Дженисса. Случайно, потому что он был невидим. А Нова… Кошмар пыталась ему помочь. Она сделала так, что Макс впитал силу Джениссы и сумел остановить кровотечение.

Хью шагнул к Адриану.

– Дженисса говорила нам совершенно другое.

– Знаю. Но это – правда. Поговорите с Максом.

– А ты откуда знаешь? – удивился Саймон.

Адриан сглотнул.

– Это долгая история, – заговорил он, даже не пытаясь скрыть, что уклоняется от ответа. – Но, если это правда, тогда мы, получается, кое-чем ей обязаны. И вообще, мы ведь все еще хорошие парни, верно? Мы не казним людей.

– Вот именно, – вмешалась Гром-птица, сердито взъерошив перья на крыльях.

Адриан понял, что она не согласна с этим решением, а у Цунами, и даже у Укротителя Ужаса на лицах читалось опасение.

– Здесь дело в политике, и всего тебе не понять, – сказал Хью уже без гнева. – Пресса и наши недоброжелатели пользуются каждой возможностью нас расколоть. Что бы мы ни делали, все подвергается сомнению и критике. Как управлять городом, не говоря уж о целом мире, если мы тратим время на всякую связанную с этим бюрократическую чепуху? – Он запустил пятерню в волосы. – Казнь решит сразу две проблемы: умиротворит Джениссу с командой и покажет всему миру, что мы будем быстро и эффективно карать наших врагов. Сейчас нам это необходимо. И, – он осмотрелся, заглянул в глаза каждому, – мы должны быть едины в этом решении.

– А это еще почему? – спросил Адриан, чувствуя, как рот наполняется горечью. – Мы что же, хотим сказать миру, что наша власть, по сути, диктатура?

В глазах Хью мелькнула боль.

Адриана пронзило чувство вины, но он постарался этого не показать. Он ждал возмущения, возражений, но отец просто-напросто покачал головой.

– Это решение не предполагает твоего участия, – с этими словами он повернулся и пошел прочь.

Остальные члены Совета последовали за ним, и только Саймон, задержавшись, положил руку Адриану на плечо.

Прежде чем он успел сказать хоть одно фальшивое слово утешения, Адриан сбросил его руку и скатился вниз по лестнице. В ушах набатом билось обезумевшее сердце, лицо заливал жар. Он был готов к схватке. Даже стремился к ней. А может, просто хотел, чтобы кто-то на него накричал, потому что ему был нужен повод взорваться. Хотя бы раз.

Но с кем ему теперь было сражаться?

Кошмар, которую он всегда считал своим злейшим врагом, уже в тюрьме.

И через несколько коротких недель она будет мертва.

Нова быстро втянулась в ритм жизни тюрьмы Крэгмур. По утрам (точного времени она не знала) тюремные камеры опускали на пол, одна за другой открывались решетки, и дежурные охранники командовали заключенным выйти и построиться в шеренгу. Они всегда орали, хотя, насколько Нова могла судить, арестанты и так были послушны. Было даже удивительно, что ни один из тюремщиков до сих пор не сорвал голос.

Затем заключенных строем вели из тюремного блока в так называемую туалетную комнату. Там давалось девяносто секунд на то, чтобы ополоснуться под холодным душем, и шестьдесят секунд, чтобы почистить зубы и причесаться. Комбинезоны раз в неделю меняли на чистые.

Потом им полагалось двадцать минут, чтобы «размять ноги» во дворе – хотя большинство заключенных просто жалось к стенам, чтобы не выпачкаться в грязи. Здесь почти всегда шел дождь, холодная мелкая морось. А если и не шел, ледяной ветер кинжалом проникал под одежду. Нова ни с кем не разговаривала, не только потому что охранники не спускали с них глаз, она отчетливо понимала, что разговоры во дворе не поощрялись. Главная причина была в том, что если Нова и решалась приблизиться к другим заключенным, те, окинув ее презрительным взглядом, поворачивались спиной. После того как от нее шарахнулись пару-тройку раз, Нова решила никому не навязываться. Она не знала причины этой общей неприязни – может, ее подозревали в симпатиях к Отступникам, а может, наоборот, прознали, что она злодейка, которой не удалось покончить с их общими врагами – да ей и не хотелось выяснять.