Приключения Тома Бомбадила и другие истории - Джон Рональд Руэл Толкин

Светлей костра из серебра

венец горел на нем,

и башмаки, как огоньки,

сверкали серебром.

Алмаз блистал, сверкал опал,

корона — как звезда;

горя огнем, и в ночь, и днем

сияла борода.

Да вот каприз — собрался вниз!

Ведь не прикажешь сердцу!

Из черных туч достал он ключ

и отворил им дверцу!

И с песенкой по лесенке

спускался он как мог.

О, наконец он свой дворец

оставил на денек!

Средь лунных гор, где пуст простор,

сидел он в башне белой,

но из окна — одна луна,

а это надоело!

Пред ним гора из серебра,

и ничего цветного,

одни снега да жемчуга —

а он хотел иного;

и все скучал средь лунных скал

гуляя по карнизу,

и там подчас слыхал не раз

веселый гомон снизу.

Но холодны огни луны,

хоть звездный свет прекрасен,

судьбу кляня, желал огня,

чтоб был горяч и красен,

чтоб языки огня, ярки,

горели, словно злато, —

желал узреть багрец и медь

он в зареве заката,

зеленый лес живых древес

и моря бирюзу —

и что за пир подлунный мир

готовит там, внизу.

«Ох, не могу! Хочу рагу!

Вина хочу! Котлет!

А то весь век ем голый снег

и пью лишь лунный свет!»

От этих дум терял он ум —

и ринулся в простор!

И с песенкой по лесенке

слетел, как метеор!

Стезю свою кометою

он прочертил впотьмах —

и окунулся в ночь на Юл

он в бухту Бель — «ба-бах!».

Ах, поутру не по нутру

в волнах тонуть комете!

Но кое-как поймал рыбак

беднягу прямо в сети.

В сетях сверкал алмаз, опал —

немыслимо красиво!

Такое вот в глубинах вод

светящееся диво!

«В кровать! В корчму! — кричат ему.

Здесь близко до земли!»

Потом без слов, собрав улов,

на берег отвезли.

И в такт волне там в тишине

вдруг колокол забил,

и новость эту на весь свет

он с Башни разгласил.

Он прибыл, но кругом темно,

и холоден камин —

лишь полусвет, рассвета нет —

и он стоит один.

Он слышит лишь глухую тишь,

кругом все крепко спят —

и кто как лег, без задних ног,

в две дырочки сопят.

Туман и тьма, и все дома

закрыты на замок,

и лишь в корчме горит во тьме

лампадки огонек.

«А ну-ка кыш! Чего стучишь?!» —

корчмарь окликнул сонный.

«Ах, я стучу, вина хочу,

говядины тушеной!»

«Еще чего! Нет ничего!

Но заходи-ка, малый!

Я и с утра от серебра

не откажусь, пожалуй!

Монетку вот плати за вход,

за то, чтоб плащ повесить,

хоть нету вин, но за камин

ты мне заплатишь десять!»

Корчмарь-хитрец его венец

забрал за каши плошку —

и дал корчмарь ему сухарь

и ломаную ложку.

Пусть знает тот, кто к нам придет

наесться и напиться:

незваный гость, что в горле кость, —

не нужно торопиться!

Тролль, зол и гол, худой, как кол,

Сто лет сосал пустой мосол.

Уж сколько лет, как мяса нет,

Поскольку место дико —

Поди-ка! Найди-ка!

И мяса ни куска на стол —

А это как-то дико!

Но к Троллю в дом явился Том:

«Ты что сосешь, сопя притом?!

Ага! То дядина нога!

Но дядя же в могиле!

Закрыли! Зарыли!

Давно уж он на свете том,

И прах лежит в могиле».

И Тролль сказал: «Да! Я украл!

Но ведь проступок мой так мал!

Зачем она ему нужна —

Ведь умер старикашка!

Не ляжка! Костяшка!

Ну разве Троллю б отказал

Покойный старикашка?!»

«Ну и позор! Ты просто вор!

С каких это ведется пор,

Что можно брать останки дядь?!

Верни назад, ворюга!

Бандюга! Хапуга!

Отдай! И кончен разговор!

Давай сюда, ворюга!»

Но, зол и бел, Тролль прошипел:

«Давненько я мясца не ел!

А свежий гость — не то, что кость!

Тебя я съем, пожалуй!

Эй, малый! Пожалуй!

И час обеда подоспел —

Тебя я съем, пожалуй!»

Но Том наш не был дураком

И Тролля угостил пинком:

Уж он вломил, что было сил —

Давно нога зудела!

Задело! За дело!

Досталось Троллю поделом

По заднице за дело!

Хотя гола, но, как скала,

У Тролля задница была.

Не ждал притом такого Том

И закричал невольно:

«Ой, больно! Довольно!»

А Тролля шутка развлекла —

Нисколечки не больно!

Вернулся Том, уныл и хром,

Домой с огромным синяком!

А Тролль с ухмылкой — хоть бы хны!

Залез в свою берлогу —

И ногу, ей-богу,

Не бросит нипочем!

Ей-богу!

На камне Тролль сидел и ныл:

«Увы!» и «Ох!» и «Ах!»

«Зачем один я столько жил

в заброшенных горах?!

Мои сородичи ушли

во дни иных годин —

и я, Последний Тролль земли,

живу теперь один.

Хоть мяса я не ем теперь,

и вовсе я не вор,

но всяк передо мною дверь

закроет на запор!

Ну что с того, что неуклюж

и встал не с той ноги —

а все ж я добрый, и к тому ж

пеку я пироги.

Мне может вежливость помочь

(понятно и ежу!) —

за добрым другом в эту ночь

в Заселье я схожу».

Тролль башмаки свои надел,