Мэтт Грэнвилл, Везучий Неудачник - Лилия Ильюшина

Слова и буквы мелькали у меня перед глазами с бешеной скоростью. Я уже по колено стоял в книгах, а вперед все лезли и лезли новые. Они рылись в моих воспоминаниях и секретах, выдергивали отдельные фразы и перемешивали их с другими. Голова разрывалась от боли, словно в ней бились и никак не могли выяснить, какая главнее, две одинаково сильные мысли.

Эти фразы – одна за другой, одна за другой – бесконечным списком, как кассовая лента, прокручивались в моей голове.

– Помогите! Стократус! – Еще чуть-чуть, и в Карпетауне станет на одного полоумного больше.

Вжик! Вжик! И в стройной буквенной последовательности образовалась дырка. Недовольный фолиант покрутил страницей у корешка, но письмо, окрыленное победой, оказалось сильнее сборника крылатых фраз. Книжный вампир наконец отцепился от меня, и я рухнул на книжные горы размером с Гималаи. Приглашение радостно пискнуло и бросилось мне на шею.

Когда через пару минут мне удалось-таки отодрать его от лацкана с рожицей, вид у него был возмущенный и рассерженный. Только я хотел сказать про свято место, которое пусто не бывает, но фолиант так хищно ощерился страницами, что я мгновенно рванул обратно к Стократусу.

Уже на пороге я обернулся и спросил:

– А вы, случайно, не знаете, есть какой-нибудь способ не платить по счету? У одного моего друга проблема, он… ну, в общем, ему не хватило денег расплатиться в какой-то забегаловке.

– Безнадежно. Ты же знаешь – в Братстве Трактирщиков самые строгие правила, упекут в Мракотан, и глазом не успеешь моргнуть. Если, конечно, твоему другу не подсунули вместо огнепяток каких-нибудь хлюпокрылок. Хотя откуда такие деликатесы в забегаловке, правда, Мэтью?

– Спасибо, – ответил я. Такой ответ очень расстроил моего друга.

Тиха карпетаунская ночь. По темным улицам мимо спящих домов крадется горбатая тень. И то, что блещут звезды, ее вовсе не радует. Опасность подстерегает со всех сторон: она оглядывается, не идет ли патруль сурикатов, вздрагивает от малейшего шороха, но настойчиво пробирается к Бесконечным Ступенькам. Вдруг тень спотыкается и под грохот бьющихся цветочных горшков пулей несется в ближайшую подворотню, где испуганно замирает. Но даже в мгновения паники она не забывает самое важное: покрепче зажимать нос.

Примерно так все смотрелось со стороны. А если от первого лица, то мне хотелось орать во весь голос, настолько больно было ушибленным пальцам. Вместо этого я балансировал на одной ноге, левой рукой успокаивая особо пострадавший мизинец, а правой удерживая в носу затычки, смоченные хвойной смесью. Но даже через них проникал отвратительный запах смелла. Учитывая, что уже три дня я не ел ничего, кроме борща, мне с трудом удавалось сдерживать тошноту.

Из кармана я вытянул полупустую жестянку с желтым кремом, зачерпнул побольше и еще раз от души намазался. Ничего, что смердит. Это запах свободы! Нужно забыть о ноющей ноге, тяжеленном рюкзаке за спиной и невыносимой вони. Последний рывок – и я у Ступенек. Прощай, Карпетаун! Да здравствует воля! Привычно перепрыгивая с доски на доску, я не удержался и сбросил-таки вниз парочку хлопушек собственного изготовления. Завтра кто-то от души повеселится. Вообще-то берег их для победы, но ничего, пусть хорошенько запомнят Мэтью Грэнвилла!

Впереди замаячила городская стена. А за ней – путь в родное Закружье или огромное число неизведанных миров, готовых приютить несчастного странника. Впрочем, любой будет лучше, чем Мракотан. Хватит сидеть в норе, как трусливая крыса, и дрожать, когда за тобой придут. Надо поступить решительно: удрал – и шито-крыто. И вообще, нет ничего обиднее, чем счет за ужин, который ты даже не ел!

Резкий порыв ветра едва не сбил меня с ног, и на верхнюю из ступенек уселся огромный серо-коричневый Страж. Он склонил голову набок и с силой потянул ноздрями. В его зеленых глазах зажегся нехороший огонек. Если сделать тупой вид и начать пускать слюни, я же вылитый смелл, правда?! Из подушечек лап Стража показались когти. Для большей достоверности я стал на четвереньки. Здоровенная крылатая туша обнажила зубы и зашипела. Выбора не оставалось – я задрал голову и заорал:

– Ме-е-е-Аа-а-а! Ме-е-е-Аа-а-а!

Зверь фыркнул, подцепил меня лапой и взмыл в ночное небо. Сделав несколько кругов над сторожевой башенкой, он плавно спустился и небрежно сбросил меня вниз. Тупик Проигравших, 12, темной громадой высился прямо передо мной. Черт бы побрал этих Стражей, кто ж знал, что они способны учуять меня сквозь запах! Да я сам поверил, что я смелл!

Кипя от злости, я направился к дому и уже потянул за ручку, когда краем глаза заметил на стене светящееся пятно. Я подошел поближе: а ведь именно здесь я видел загадочную фигуру в сиреневом плаще! Так вот что она делала – отмечала дома специальной краской! По уму нужно бы сообщить в Магистрат. Но где вы видели умных смеллов? Сами довели меня до скотского состояния, пусть расхлебывают!

Я осторожно, чтобы никто не услышал, приоткрыл дверь и прошмыгнул внутрь. И заехал ушибленной ногой прямо по ведру, которое какой-то дурак поставил у порога. Рюкзак пребольно стукнул меня по шее. На дереве-в-дереве засветились все листья сразу, с веток гроздьями свесились белки, из спальни выглянула заспанная Ворона. Ведро ритмично подпрыгивало на месте. Это ж я сам перед уходом накрыл им Икучую Жабу, чтоб не увязалась следом!

– Да как ты мне надоела, дура пупырчатая! Убирайся, чтоб я тебя больше не видел, уродина! – гаркнул я и стукнул кулаком по ведру так, что оно покатилось по полу.

Стало тихо-тихо. Было слышно, как падает вниз осенний лист. Жаба, нелепо переставляя лапы, ковыляла в сторону ванной. Я поднял голову: на дереве-в-дереве не было ни души. Скинув по пути воняющую одежду, я пошел спать. В дверях меня чуть не сбила Ворона, молча тащившая свои пожитки куда-то наверх. Приглашение отлепилось от руки, минуту посидело неподвижно и тоже улетело. Ай, ну и черт с ними со всеми. Один проживу.

Говорят, что нечистая совесть спать не дает. Наверное, моя ушла в химчистку, потому что продрых я как минимум до обеда. Ладно, совесть пусть сама с собой разбирается, а остальное надо вымыть: вонь-то никуда не делась. Белки уже радостно скакали по веткам, но при виде меня сразу же притихли. В кухне Ворона старательно раскладывала по полу свой шарфик-половичок. А я забрался в ванную и долго отмокал под душем. Из лужи за мной внимательно наблюдали два печальных глаза.