Записки реаниматолога - Владимир Шпинев

Пора рубить грудину, но сердце не позволяет, кровь хлещет…

Третья остановка. Хирург сжимает кулак, продавливая кровь. Снова адреналин в двойной дозировке. Стены, пол, все залито кровью.

Полчаса. Все. Ушла душа…

Только собрались в ординаторской. Ножевое. Жена мужа. Ревность. Третий раз. Первый в шею, ноги отнялись, восстановился. В живот — восстановился. Сейчас порезала печень, поджелудочную. Спасаем, к утру относительно компенсирован. Правда на ИВЛе, но стабилен, даже кишки забулькали…

Вызвали в травматологическое отделение. Молодая девушка после автодорожки, подушка безопасности жестко спасла ей жизнь. Бледная, плохо ей, дышать тяжело, давление низкое. Привезли, подкапали, обезболили, воспряла духом. К утру компенсировал. Вроде без серьезных повреждений.

Ночь. Замученная бригада, анестезиолог с анестезисткой ушли на кесарево. Даже не вспомнили пол дитя, когда пришли. Я в реанимации занимаюсь.

Два часа сна. Голова чугуниевая. Утренние дневники. Восьмой час, чуток расслабился. Однако привезли женщину с кровотечением из варикозно расширенных вен пищевода. Вирусный гепатит. Цирроз. Сразу наблевала полведра сгустков крови. Начал лечить…

Когда докладывал у начмеда, моя нервная система тормозила. Все смешалось в кучу — больные, плазма, кровь и кони…

Жаль, что наша жизнь не похожа на сказку, где добро побеждает зло, жизнь побеждает смерть. В жизни все не так, в жизни идет постоянная борьба за эту самую жизнь. В реанимации пациентов мы меняем как женщина — перчатки, чуть одыбался — в отделение, умер — в морг. Но иногда появляются штучные больные, которые проводят у нас не одну неделю, а то и месяцы, коих мы скрупулезно выхаживаем, высчитываем по миллиграммам все лекарства, балансируем жидкости, это очень сложно.

Некоторое время назад в приемный покой, шатаясь и кашляя, опираясь за стены, пришел пожилой мужчина. В суматохе его не сразу заметили, подхватили, тогда, когда стал сползать по стенке на пол. Немедленно повезли в реанимационное отделение. Жуткая одышка и хрипы, слышимые на расстоянии, сменялись мучительным кашлем. На рентгенограмме грудной клетки обнаружили, что живой ткани в легких практически нет, удивительно, что он сам, своими ногами, добрался до больницы.

Немедленно поставили трубку в трахею и перевели на управляемую вентиляцию. Мозги отключили наркотиками. Целую неделю боролись за каждый миллиметр легочной ткани, полностью отрубили все попытки самостоятельного дыхания, дабы те крохи кислорода, что проникали в сосуды, не тратились на мышечные усилия. В это время ему дважды в сутки делали бронхоскопии, чистили воздухопроводящие пути и по нескольку раз в сутки санировали просто электроотсосом. Моча текла по мочевому катетеру. Кормили через желудочный зонд. Антибактериальная терапия была такая, что сжигались бактерии во всех уголках его тела. Начали расти патологические грибы, приходилось его еще кормить противогрибковыми препаратами. Ежедневные исследования крови. Капали растворы в катетер, кончик которого находился прямо возле сердца.

К нашей радости, терапия принесла свои плоды. Ткани легкого стали очищаться. Пациента перевели на вспомогательные режимы умного дыхательного аппарата, где каждая попытка пациента сделать вдох, откликалась и ему вдувалась очередная порция воздуха с повышенным содержанием кислорода. Его разбудили. И уже теперь все манипуляции он переносил в сознании. Кроме как совсем жестких — фибробронхоскопии.

Спустя две недели его полностью отлучили от аппарата. Вроде все было хорошо. Но через двое суток легкие его снова утонули, он стал захлебываться мокротой, появилась одышка, поехала крыша, и мне пришлось перевести его на управляемую ИВЛ. И мы снова начали бороться за его жизнь. Только ко всем проблемам — сердце перестало эффективно перекачивать кровь, нам пришлось постоянно вводить препараты похожие на адреналин.

Опять ежедневные бронхоскопии, анализы, лекарства. Разрезали дыру в трахее, навинтили трахеостому, стало легче санировать мокроту, ухаживать за легкими. Честно говоря, мы уже и не надеялись, что он выживет. Но чудеса случаются. Чудеса и труд наших сестер, врачей. Сейчас я уже могу писать, что жизнь его уже вне опасности. Трубку из трахеи вынули. Он дышит сам. Вы бы видели, как он кушает! Его ложка работает как автомат. Он сильно исхудал, очень сильно. Теперь мы хорошие приятели. Видя меня приходящим на дежурство, он ждет, когда я к нему подойду, протягивает руку. Я пожимаю уже сильную руку сильного духом человека.

Наверное, здесь я должен остановиться, в сказке так и должно быть, но… когда рассеялся туман в левом легком, мы увидели зло. Без метастазов, без прорастания в другие ткани, но это рак. Ему еще предстоит долгая борьба за жизнь, но это будет уже не в нашем учреждении…

Пожилой мужчина к нам как-то поступил, крепкий еще, да и повод, по нашим, реанимационным меркам — плевый — непроходимость у него, из-за спаечной болезни. Спайки развели и снова здоров. Просто для наблюдения взяли, дабы исключить все наши осложнения и услышать первый всплеск кишечных шумов.

— Ну что отец, как жизнь?

— Да какая это жизнь, помирать пора, — чуть кряхтя, молвил он.

— В смысле? Вы что, помирать собрались?

— А что мне жизнь — болезни одни, да и для общества пользы от меня ни какой…

— Ты это чего? — удивился я, — Вы чем занимались до пенсии, поди работали на благо Родины?

— Ну да, тридцать лет на заводе, пятнадцать на руководящих должностях, сейчас пенсионер.

— Ого, и вы считаете, что если вы сейчас пенсионер, то пора и умирать?

— Ну а зачем мне жить?

— Да как же, вы всю жизнь отдали служению нашей стране, теперь страна должна вам обеспечить достойно прожить пенсионные годы (конечно достойно наша страна вряд ли обеспечит жизнь, но надо же что-то сказать), — понесло меня, — Да в других странах жизнь у пенсионеров только начинается, они путешествуют, живут…

— Было бы здоровье, а то в прошлом году операция, в этом году операция…

— Да, в прошлом экстренная холецистэктомия, лечили перитонит, так?

— Да…

— В этом — спайки образовались. Ну и что теперь — помирать? Да с этой болячкой молодые живут и ничего! Только двигаться — шевелиться надо!