Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года - Сергей Чупринин

Около 60–70 записок-вопросов, – все до единой – выражение недоумения, неприятия процесса и приговора.

– Почему бы их, как Тарсиса, не лишить сов[етского] гражданства и не выдворить к их западным покровителям?

– Суд не располагает (с 58 г.) такой мерой наказания.

– Почему их судили в уголовном порядке, а не в общественном?

– Я судил таким судом, какому они были преданы.

– Знаете ли вы высказывания Дж[она] Голлона, Л[уи] Арагона?838

– Зная английский, я читал выск[азывания] Голлона, но франц[узского] я не знаю и Арагона не читал (А. Твардовский. Новомирский дневник. 1961–1966. С. 436–437).

Я, – вспоминает об этой встрече В. Войнович, – от лица писательской общественности предложил взять их на поруки и послал судье записку, правда, анонимную, потому что боялся839. Таким образом, я придумал для власти выход из положения – мы признаем их преступниками, но раз вы, писатели, беретесь их перевоспитать, так уж и быть, не посадим. И скандал бы погас. И советская власть, может быть, продержалась бы еще лет на пять больше. Но случилось то, что случилось. Это был процесс, который подорвал власть, первый спиленный сук. И даже на него они не клюнули, и все завертелось дальше (Свободные люди. С. 59).

Мне не удалось познакомиться с работами А. Терца и Н. Аржака, как и подавляющему большинству наших граждан. Статьи Еремина и Кедриной, газетные отчеты о судебном процессе – то анонимные с подписью «Корр. ТАСС», то подписанные совершенно неведомыми фамилиями – сводятся к одному: верь нам на слово, верь слепо, не задумываясь. Волей-неволей я прихожу к выводу, что делается попытка вести идейную борьбу старыми способами тридцать седьмого года.

И нужно ли говорить в заключение, что с письмом секретариата Союза писателей, по сути тоже анонимным, без подписей, с письмом, безответственно говорящим от лица всех писателей, я согласиться не могу, как не могу согласиться с редакционной статьей в «Правде».

В 1965 г. здесь выступали, например, главный редактор журнала «Новый мир» т. Твардовский и зав. отделом критики этого журнала т. Лакшин. Накануне на встрече с читателями в Новосибирске т. Твардовский проводил параллель между «Новым миром» и «Современником», говоря, что «Современник» был в 1860‐е годы штабом революционной принципиальности и демократии. Тенденциозным было выступление в Академгородке заведующего отделом критики журнала «Новый мир» т. Лакшина, который дал собственное толкование слов В. И. Ленина о правде. «Нам нужна всякая правда» – утверждал т. Лакшин. – Нельзя правду делить на нашу правду и на не нашу правду… Нельзя противопоставлять правду века правде факта. Есть тенденция не замечать недостатки нашей жизни… Некоторые сомневаются, надо ли говорить правду, потому что ведь есть недоброжелатели…»

Подобные выступления получают в Академгородке благотворную почву, распространяются, интерпретируются, обобщаются. Критичность часто превращается в несдержанность, фрондерство, очернительство политики партии (И. Кузнецов. Новосибирский академгородок в 1968 году: Письмо сорока шести. Ч. 1. http://modernproblems.org.ru/hisrory/162-.html?start=2).