Рус - Александр Васильевич Чернобровкин

заодно и кроватями, хотя могли использовать для этого и столешницу, снятую и положенную на земляной пол, присыпанный соломой или тростником. Столы располагали по одну сторону очага, а если были гости, то по обе, и все блюда с едой и чаши с напитками обязательно проносили над огнем, «очищая» от злых сил. У богатых были отдельные дома для пиров, для гостей, для слуг и рабов…

Одевались свеи так же, как даны, саксы, франки, бритты. Различия были, скорее, по богатству. Разве что чепчики у женщин были разные: у бритток самые высокие, у франок самые замысловатые, у свеек самые плотно прилегающие. Девицы везде разгуливали с непокрытой головой, рекламируя себя, и для привлечения внимания подвязывали волосы яркой лентой. Единственным отличием в одежде женщин Бирки были сарафаны из двух кусков материи разного цвета: спину и бока прикрывала светлая, а спереди была темная. Я сперва подумал, что это фартук. Потом догадался, что темная часть выполняет его функции. Когда сильно испачкается и истреплется, ее отпарывают и заменяют на свежую. Скандинавы во все времена будут отличаться исключительной практичностью, причем чем севернее, тем больше скупердяйства.

29

Я не узнал Невскую губу, как и весь Финский залив. Уровень моря поднялся на несколько метров, затопив многие острова и значительно «отодвинув» берег, пологий в этих местах. Точно не скажу, привязки не нашел, но мне показалось, что на том месте, где через девять веков будет Питер, сейчас плещутся нерпы. То есть существует вероятность того, что через какое-то количество веков они опять вернутся сюда. Неву и Ладожское озеро даны и свеи называют одинаково – Алдога. Какое из них в честь какого, не знаю. Возможно, они всегда идут парой, потому что и у аборигенов, которые называют себя самитами, а скандинавы их – лаппарами (наверное, лопари), река и озеро имеют одно имя Неве. В озеро впадала река, которую выходцы со Скандинавии называли Алхава, а позже, как я догадался, станет Волховом. На ее правом берегу неподалеку от устья на высоком мысу, образованном притоком, находились развалины каменной крепости, уничтоженной данами, прибывшими сюда вместе с Ауд Богатой. Говорят, там жили с(о)ловене. Наверное, у захватчиков не лежала душа к каменным укреплениям или сочли место проклятым, поэтому основали свое поселение Алдейгью километрах в двух выше по течению, за излучиной, и на левом берегу. Там был полуостров, образованный двумя сливающимися притоками, неширокими, но глубокими. Защищено поселение обычным валом высотой метров пять с частоколом поверху.

Как мне рассказал Видомир, словене, в честь которых, как догадываюсь, получат имя все славяне, появились здесь в большом количестве позже скандинавов. Среди них был и его дед по матери. Наверное, даны расправились с первой, малочисленной, славянской волной, а вторая начала захлестывать их помаленьку. К нашему прибытию было восстановлено всё, что сожгли налетчики, поселение наполнилось людьми. Наверное, славян стало больше, чем скандинавов, но из-за большого количества приплывших викингов это не бросалось в глаза. Тем более, что особого различия в культуре, обрядах я не заметил. Славяне были такими же язычниками, только богов именовали по-другому. Место Одина у них занимал Перун, такой же безжалостный и кровожадный. Христиане, если и были, не светились. Обычно у женщин-славянок украшениями были височные кольца, причем спиральные встречались реже, чем кольца из ромбиков. Замужние женщины крепили кольца к чепчику на висках, откуда и пошло название, а девушки – к головным лентам, но иногда и вставляли в уши вместо сережек. Хотя и скандинавки не брезговали такими побрякушками. Вторым местным украшением были стеклянные бусины с кружочком другого цвета, из-за чего походили на глаз и назывались «с глазком». Эти бусины были еще и амулетами, потому что считались как бы глазом бога Одина, которым он заплатил великану за право испить из источника мудрости; и по той же причине лучшим пожертвованием водным богам, поэтому, отправляясь в дальнее плавание, многие бросали в Волхов бусину и даже несколько; и местным платежным средством, потому что выменивали на них у лопарей и прочих охотников-собирателей пушнину и другие товары, и за очень красивую можно было получить молодого раба или рабыню.

Более половины жилищ составляли землянки и полуземлянки, примерно четверть – длинные германские дома из вертикально поставленных бревен и пятуя часть – срубы, которые называют кучами. Первые принадлежали бедным словенам. Внутри у дальней стены печь-каменка, какие я видел даже в двадцать первом веке на дачах в банях, топившихся по-черному. Она не только обогревала помещение, но и служила для приготовления пищи в холодное время года. Летом готовили на очаге, сложенном около жилья. Дым выходил через отверстие во фронтоне высокой двускатной крыши, которую удерживали два или четыре столба, вкопанные в землю. Слева и справа от входа – широкие земляные полки, иногда подкрепленные сбоку от обсыпания досками и застеленные соломой и что еще найдется. На полках сидели, спали и хранили небогатый скарб. При этом наблюдалась некая имущественная дифференциация: в землянках жили совсем уж голодранцы; в полуземлянках – бедняки; в них же, но имеющих перед входом пристройку, чтобы тепло меньше уходило, которая называлась сень – почти небедные или чуть-чуть состоятельные. Богатые словене жили в срубах, четырехстенках или пятистенках, поставленных иногда на невысокие подклеты, служивших кладовыми, с сенью, через которую входили в жилище, крыльцом, крытым или нет, с дополнительными постройками для содержания скота и хранения запасов. Длинные дома принадлежали скандинавам, хотя и у них во дворах попадались срубы, служившие подсобными помещениями, чаще конюшнями и хлевами. У всех богатых поселян дворы огорожены частоколом или забором из жердей, закрепленных в три-четыре горизонтальных ряда в бревнах, вкопанных в землю на расстоянии метров пять-семь друг от друга. Все сословия хранили зерно в ямах. Их выкапывали в сухом месте, желательно в глине, в форме кувшина с узким горлом, через которое мог протиснуться человек, чтобы расширить внизу. Стенки и дно сперва плотно утрамбовывали, а потом внутри разжигали костер и долго протапливали, чтобы глина спекалась и не пропускала влагу. Засыпав в яму зерно, закрывали крышкой из толстых досок и засыпали землей. Без доступа кислорода оно начинало выделять углекислый газ, который убивал и насекомых, и грызунов. Открыв яму с зерном, хозяева выжидали длительное время, чтобы не отравиться, и только потом брали его. В Средиземноморье ямы обычно вырубали в камне и цементировали.

Ели жители Алдейгьи то же, что и скандинавы, разве что селедка не на первом месте. В силу местоположения основной рыбой была пресноводная во главе с лососем.