За все надо платить - Алексей Макеев

– Ксана, не об этом сейчас речь, – оборвал ее Павел. – В общем, поняли они, что мы в детской, и в дверь постучали, а главный их сказал, чтобы мы лучше сами дверь открыли, потому что если они ее выбьют, то церемониться не будут. Что нам оставалось? Открыл я дверь. Вошли трое. Главный – я его голос уже знал – велел нам выйти, потому что ему с девочками поговорить надо.

– Вышли мы с Пашей и теми двумя, а этот человек с девочками остался, – продолжила Оксана. – Ну, я у тех двух и спросила, можно ли мне к себе пойти, раз я здесь не нужна? Они кивнули, и я быстренько в свою комнату заскочила. Тут же к двери, конечно, чтобы послушать, что в детской творится. И очень удивилась, потому что там женский голос говорил, что, мол, этому человеку нужно верить, как ей, слушаться его и что он их, девочек то есть, к ней привезет.

– Это был голос Ольги Леонидовны? – спросил Гуров.

Спросил, а сам в ожидании ответа молился: «Господи! Ну, сделай же ты так, чтобы это был голос Болотиной!» Но Бог его не услышал, потому что Оксана тихо сказала:

– Нет! Это был голос Марии Строевой.

Нельзя сказать, чтобы Гуров не был внутренне готов к такому ответу, но дух все равно перехватило.

– Лев Иванович! Мы потому и не пришли еще вчера, что весь день ругались, – объяснила девушка. – И сегодня тоже. Я говорила, что без толку идти к вам, а Паша настаивал, что вы во всем разберетесь. Ну, мы и пришли.

– И правильно сделали, – изо всех сил стараясь выглядеть спокойным, произнес Гуров. – О чем еще там шла речь?

– Ну, девочки спросили, кто он, а он сказал, что Робин Гуд, который пришел спасти из плена двух маленьких принцесс. Маришка сказала, что Робин Гуд маску не носил, это Зорро ее носил. Мужчина ответил, что, значит, он Зорро. Иринка спросила, почему сама Тема за ними не пришла? Они Темой Марию Строеву зовут. А он ответил, что есть очень нехорошие люди, которые желают и ей, и им много плохого. Их мама и папа сейчас очень заняты, вот они и попросили Тему пожить некоторое время с ними. А когда мама с папой все свои дела закончат, они вернутся к ним. А потом велел своим бандитам позвать меня, чтобы я одела девочек и принесла сумку с вещами Ольги Леонидовны. Тут я, конечно, от ковра отскочила, схватила воду и стала цветы поливать. Ну а потом сделала все, как он велел.

– Они нас в детской заперли, сказали, что туалет там есть, так что до утра мы как-нибудь перебьемся, – продолжил Павел. – А если есть захотим, так воды из-под крана попьем, этого достаточно. И предупредили, что если мы о них кому-нибудь проболтаемся, то лучше нам самим повеситься. Как только они ушли, мы зеркало от двери отодвинули и в комнату Оксаны выбрались. Она начала вещи собирать – ясно же, что в доме оставаться нельзя, а я потихоньку пошел посмотреть, что внизу делается. Времени было где-то полвосьмого, бандитов уже поменьше стало, но главный был среди них. Они сидели на диванах и о чем-то тихо разговаривали. Я тогда подумал, что они Строеву ждут – она же обещала в восемь за вещами Ольги Леонидовны приехать, только как бы она во двор попала, если ворота открыть некому. И тут вдруг я голос Ильича слышу: «Что за безобразие? Где все?» У него свой электронный ключ от ворот, вот он и въехал. Главный со своего места поднялся и говорит, что, мол, наконец-то они дождались виновника торжества. То есть они, оказывается, Садовникова ждали.

– Вы извините, я выйду, – неожиданно поднялась Оксана. – Хватит с меня того, что я один раз это пережила. Второй раз об этом даже слышать не хочу. И так до сих пор трясет. – И она вышла.

– Ну, вы ее тоже поймите, – извиняющимся тоном проговорил Павел. – Зрелище было действительно тягостное. Ильич увидел посторонних, но совсем не испугался, а только спросил: «Это еще что за явление?» А главный его в ответ спросил: «Ты – Садовников?» А Ильич ему: «Для начала, вы – Садовников». Тут один из бандитов воскликнул: «Ты, сука, еще и выделываешься!» – и ударил Ильича в живот, даже со стороны было видно, что очень сильно. Ильич как-то так глухо вскрикнул и упал. Бандиты его подняли, посадили на диван, и главный приказал одному из них: «Док, приступай!» И тут вдруг слышу голос Полины Андреевны: «Уроды! Вы же его убили!» А потом и она сама появилась, бежит к Садовникову и кричит: «Его же на войне в живот ранили! У него там внутри места живого нет!» Один из бандитов ее сзади схватил, чтобы остановить, а она его укусила, причем, видимо, сильно, потому что он ее выпустил, а потом сильно оттолкнул. И сказал при этом: «Еще кусается, сука старая!»

Гуров жестом остановил Павла и повернулся к Крячко, который тут же заявил:

– Уже в пути! Мухой туда и обратно!

– Сюда не надо. Поезжай сразу к Степану. Мы, как освободимся, тоже приедем, чтобы все обсудить. Там новостей тоже должно быть много.

Стас ушел, а Лев обратился к Павлу:

– Извини, что перебил, продолжай, пожалуйста.

– Полина Андреевна на ногах не удержалась, упала и больше не шевелилась. Главный велел ее к остальным в подвал отнести, и, когда они ее подняли, я увидел, что на полу кровь осталась. А главный все никак успокоиться не мог и спросил Дока: «Ты можешь его в чувство привести? Мне с ним поговорить надо». Это он о Садовникове. А тот головой покачал: «Голяк, шеф. Видимо, разрыв внутренних органов. Он, считай, уже труп». Главный повернулся к тому, кто Ильича ударил, и сказал: «В этом месяце без премии. Будешь знать, как без команды кулаками размахивать. Ты мне все дело завалил». Тот только вздохнул: «Понял, шеф». Главный приказал обыскать Ильича и все, что при нем будет, с собой забрать – он позже посмотрит. А потом они ушли. Я подождал немного и спустился вниз. Ильич был без сознания, бледный, пульс еле прощупывался. Я крикнул Ксане, чтобы она с сумками вниз шла, и пошел в подвал наших освобождать. Я надеялся, что бандиты ключи в замочной скважине оставят, а они их с собой унесли. Но я знал, где запасные лежат, так что открыл. А кладовка-то маленькая, они там набиты были, как сельди в бочке. Полина Андреевна, слава богу, в себя пришла, они ей там голову какой-то тряпкой перевязали – там же много всякого старья лежит. Успокоил я ее, что Ильич жив, но о том, что ему очень плохо, говорить не стал, чтобы она за нами не увязалась, потому что, пока я за бандитами наблюдал, план выработать успел.

– План отличный! И на тот момент единственно верный! – признал Гуров.

– Ну, дальше все собрались в авральном порядке. Дом мы запирать не стали, прикрыли только. И разъехались все на разных машинах.

– Ты, как я понимаю, на машине Садовникова? – спросил Лев, и Павел кивнул. – Где она сейчас?

– На стоянке возле офиса – она же у него служебная была. Я ее туда вчера вечером поставил. Зачем же ко всей той грязи, что Ольга Леонидовна на него вылила, еще и обвинение в угоне машины добавлять. Где остальные – не знаю. Наверное, там же. Ключа у меня не было, заводил напрямую. – Павел поднялся, подошел к двери и выглянул в приемную: – Ксана, заходи. Все уже.

Девушка зашла, села рядом с ним, и он обнял ее за плечи. Гуров с Орловым переглянулись, и Лев сказал: