Дерзкий морпех - Иван Стрельцов

Бледно-желтый свет электрического фонаря скупо осветил бугристые стены пещеры. Мусса Шеравин шагнул внутрь, внимательным взглядом окинул стены и потолок, откуда белыми нитями свисали пробившиеся сквозь горную породу корни дикого винограда. Медленно повел головой влево. Только опытный глаз мог разглядеть занавес из мешковины, прикрывающий проход в боковую нишу. Здесь следовало быть предельно осторожным. За развешанной тряпкой была установлена осколочная мина в паре с мощным фугасом, который при взрыве должен был уничтожить сложенные боеприпасы.

Прежде чем сорвать мешковину, Хаджибей отстегнул тонкую проволоку растяжки. Фугас разминировать было куда сложнее, он имел три взрывателя и механизм неизвлечения. Обезвредить такую мину мог только тот, кто ее устанавливал. К счастью, это был сам Шеравин…

Сорвав занавеску, Мусса негромко свистнул, и сразу же в пещере стало тесно от множества боевиков. То, что они увидели, заставило учащенно забиться сердца. Все пространство ниши было заставлено деревянными ящиками стандартного ядовито-зеленого цвета. Вдоль стены были установлены контейнера с противотанковыми ракетами «Фагот». Рядом с ними аккуратно, как дрова в поленнице, выложены одноразовые гранатометы и реактивные огнеметы. Дальше шли коробки с пулеметными лентами, возле которых, тускло поблескивая смазкой, лежало полтора десятка автоматов.

– Вах-х, – протяжно выдохнул стоявший позади Муссы Медведь. – Здесь оружия хватит на хорошую, но короткую войну.

– Главное, не сколько оружия, а как ты его можешь использовать, – тихо ответил полевой командир, потом распорядился: – Выносите все наружу.

«Распатронивание» тайника заняло около часа, потом все привели в прежнее состояние, чтобы скрыть следы пребывания боевиков в ущелье. Нагрузившись оружием, вайнахи двинулись в обратном направлении. Утренний туман рассеялся, и теперь приходилось соблюдать еще большую осторожность.

Обливаясь потом под тяжестью опасной поклажи, боевики не забывали поглядывать в небо. В любой момент там мог появиться вертолет или беспилотный разведчик «Шмель», а это обозначало бы смерть для всего отряда. Но, к счастью, небо по-прежнему оставалось безжизненным и пустынным.

Вслед за несущими боеприпасы вайнахами стали отходить и группы прикрытия, получившие условный сигнал.

– Эмир, – когда они наконец достигли выхода из ущелья, навстречу Хаджибею бросился Эльбрус. В глазах немолодого чеченца Мусса прочитал растерянность.

– Что еще случилось? – спросил он устало, опуская на землю увесистый ящик с патронами.

– Наш радист засек сигнал по президентскому каналу. Это Пуштун, он срочно вызывает тебя.

«Президентский канал» – так называлась радиочастота, которую выбрали для экстренной связи между отрядами. На ней всегда можно было связаться с нужным полевым командиром.

– Да ты что, с ума сошел? – испепеляя Эльбруса гневным взглядом, прорычал Мусса. – Или давно не слышал, как воют падающие рядом снаряды?

– Мы вынесли антенну за полкилометра. Даже если федералы и запеленгуют этот разговор, они нас все равно накрыть не смогут, – тихо сказал подчиненный, упрямо прикусив нижнюю губу.

Это тоже стало правилом из прошлой войны. Антенны своих приемопередающих устройств полевые командиры стали устанавливать как можно дальше, после того, как ракетой, наведенной по радиоимпульсу, был ликвидирован первый президент Ичкерии Большой Джо.

– Пуштун, поганый пес, окружил себя афганскими «душманами», – зло проговорил подошедший Медведь.

– И все равно необходимо узнать, что ему от нас нужно, – продолжал упорствовать Эльбрус.

– Ладно, – с досадой махнул рукой Мусса, про себя решив, что его отряд только начал собираться в единый кулак и еще потребуется немало времени, чтобы распределить на всех бойцов оружие и боеприпасы. – Пошли узнаем, что от нас хочет этот людоед.

Эльбрус поспешил вперед, следом быстро шли Хаджибей и Медведь. Радиста они обнаружили устроившимся в небольшой расщелине среди зарослей папоротника. Его широкие листья надежно скрывали укрытие от посторонних глаз.

Радист, молодой парень с лицом, покрытым густой недельной щетиной, склонился над небольшим передатчиком, держа в руках прямоугольный микрофон, и завороженно смотрел на мигающие лампочки индикаторов.

– Ну, что, Пуштун по-прежнему вызывает? – приблизившись, грубо спросил полевой командир.

– Уже час, как твердит одно и то же, – поспешно ответил боевик, собираясь стащить с головы наушники, но Мусса его остановил нетерпеливым жестом и щелкнул тумблером громкой связи. Из динамика радиостанции сквозь треск эфирных помех донеслось: «Пуштун вызывает Хаджибея», «Пуштун вызывает Хаджибея».

Шеравин взял из рук радиста микрофон и четко произнес:

– Хаджибей тебя слушает, Пуштун.

Следом в эфире наступила полная тишина, которая длилась секунды, затем динамик рации снова ожил. Мусса узнал голос Ахмеда Касимова.

– Здравствуй, брат, не с доброй новостью я тебя ищу…

– Я внимательно тебя слушаю.

– Проклятые гяуры полезли в горы, решили и здесь начать большую зачистку. Сейчас они пытаются штурмовать мою крепость, но первым объектом этих шакалов стал твой родовой аул. Всех твоих людей они уничтожили, не пожалели никого, даже твоего сына. Ты слышишь меня, Хаджибей?

– Слышу, – сдавленным голосом просипел в микрофон Мусса, его горло сдавил нервный спазм.

– Их надо уничтожать, как бешеных псов. Они должны ответить за каждую каплю пролитой крови. Помни, что ты вайнах и должен мстить подлым убийцам, – продолжал бить по больному месту Пуштун.

– Я буду мстить, – чуть не взвыл Хаджибей и отключил рацию, потом бросил на землю микрофон и резко обернулся, налитыми кровью глазами уставившись на соратников.

– Они хуже зверей, – растерянно пробормотал Эльбрус, потом разразился длинной тирадой проклятий на вайнахском языке.

– Мы должны им отомстить! – бешено вращая темными зрачками, прорычал Медведь. Его правая рука вцепилась в висящую на груди красную звезду, казалось, он собирался сорвать орден, но в последний момент передумал. Все его мысли были обращены к мести.

– Здесь недалеко, в десяти километрах, расположена пограничная база, «Колокол» они ее называют. Ночью мы можем подойти к ней и ударить из всего нашего оружия, потом вырежем уцелевших. А на рассвете двинемся обратно. Федералы будут думать, что мы прорвались в Грузию, а мы, наоборот, спустимся на равнину и будем их карать. Жестоко карать. Они должны умыться кровавыми слезами!

Казалось, Мусса ничего не слышал, его мозг кипел, буквально плавился, переполняемый обидой, яростью и скорбью. В сознании несчастного отца пульсировала лишь одна мысль: «Если сын за отца не отвечает, то почему же за меня пришлось расплачиваться Тимуру? Кому этот мальчик мог помешать?»

– Мы должны мстить, – продолжал бесноваться Медведь. Этот огромный сильный человек сейчас напоминал разъяренного и безжалостного в своей злобе лесного хищника.