Студенты в Москве. Быт. Нравы. Типы - Петр Константинович Иванов

кандидат. – В одной комнате жили 5 студентов – один семейный. Для него с женой и ребёнком был отведён угол за занавеской… Там висела люлька… И вот, когда мать куда-нибудь уходила, а ребёнок своим писком мешал заниматься, каждый из жильцов качал люльку. Для этого была проведена верёвочка к столу, где они обыкновенно сидели…

– Quasi una fantasia! – насмешливо заметил кто-то.

– Ну, извините, – вспыхнул кандидат, – я сам был в числе этих жильцов, если вам угодно знать!

– Недоставало, господа, чтобы вы ещё поссорились. И так меня чуть до обморока не довели этими ужасными брачными историями, – сказала хорошенькая курсистка. – Послушаешь вас, так действительно нельзя студентам жениться. А вот я если бы когда-нибудь вышла замуж, то непременно за студента… Назло вам!

Все засмеялись, и кто-то сказал:

– Можно только позавидовать будущему счастливому избраннику.

– Авилов, не смейте смеяться! И в наказание проводите меня домой. Мне уж пора…

Вера Осиповна вызвалась тоже проводить свою подругу. И в комнате осталась только мужская компания.

– Ну-с, господа, а мне всё-таки хочется резюмировать нашу сегодняшнюю беседу, – сказал помощник. – Студент не должен жениться, не должен быть связан никакими узами. Студенческие годы – это своего рода перегорание на собственном огне, выработка миросозерцания – и никто не должен мешать ему в этом священном деле.

Но тут заговорил до сих пор молчавший студент-медик старшего курса.

– Господа, – сказал он, – вы решаете вопрос о студенческом браке в отрицательном смысле. Позвольте в таком случае напомнить вам слова знаменитого сифилидолога Фурнье[42]: «Полезно поощрять ранние браки»…

Ну, уж сифилис, по-моему, приплетать сюда ни к чему, – с неудовольствием заметил помощник присяжного поверенного.

Это вы так думаете. Но, если бы вам пришлось побывать когда-нибудь на приёме больных в клинике, вы, быть может, изменили бы своё мнение… Целые десятки бледных, дрожащих юношей в страшном томлении ожидают решения участи… Это, я вам скажу, зрелище, способное привести в ужас, в особенности если представить себе, что оно повторяется каждый день, и каждый день большинству выносится обвинительный приговор…

– Мне кажется, вы преувеличиваете, – заметил кандидат. – Больных такой болезнью встречается очень мало. Ведь их сейчас же можно заметить.

– Нет, вы жестоко, жестоко ошибаетесь. Почти невозможно различить больных этой болезнью. Её очень легко скрыть даже от ближайших друзей, от родных. И вы на каждом шагу встречаете сифилитиков, по крайней мере, из 7 встречных один больной. Поверьте мне. Спросите у докторов! У нас относятся к этому очень легкомысленно, а вы сосчитайте число докторов в городе – специалистов по венерическим болезням. Согласитесь сами – им ведь нужно чем-нибудь питаться. У большинства из них богатейшая практика… А кто из вас, господа, станет отрицать огромное количество больных так называемой детской болезнью. Ведь огромнейший процент молодых людей считает чуть ли ни долгом болеть этой болезнью: многие за время своего студенчества болеют по нескольку раз… А в результате нытики, неврастеники, безволие, вырождение…

– Всё-таки, – промолвил задумчиво кандидат…

Но вернулась хозяйка, и разговор был прерван. Гости стали прощаться…

Студенческая свадьба

Меня, как будущего шафера, пригласили на совещание. Когда я вошёл в комнату, другие шафера, все студенты первого курса, заседали за круглым столом. У них был весьма торжественный вид. Посредине сидел жених – настоящий фукс, безусый и румяный. Важность была разлита по его лицу – важность человека, сознающего себя героем события. Но сквозь эту важность проглядывала растерянность, как будто герой чувствовал себя виноватым.

A-а, пожалуйте! – закричал, уведя меня, один из шаферов, самый развязный и потому председательствующий на совещании. – Вас только и ждали… Итак, господа, приступим…

Все приняли чрезвычайно деловой вид.

– Бумаги в порядке? – спросил председатель у жениха.

– Все. Только ещё разрешения от родителей нет. А священник очень строгий, требует, чтобы всё было в исправности, – ответил жених тоном подсудимого.

– Нужно поторопить! Университетские формальности соблюдены?

– Разрешение получил. Подписку о состоятельности тоже представил.

– Это какая же подписка?

– А что я не буду в университет за пособиями обращаться и имею возможность содержать жену.

– Очень хорошо! – председатель откашлялся и подумал. – Сюртук имеется?

– Нет, сюртука у меня нет, – ответил жених и покраснел.

– Ничего, мы достанем. У Козлова, я знаю, есть лишний. Он даст…

Наступило молчание. Жених виновато улыбался, остальные кашляли, придумывая ещё какие-нибудь вопросы…

– Что это вам пришло в голову жениться? – спросил я.

Молодожены

Лицо жениха приняло таинственное выражение.

– Так… – неопределённо ответил он, – это у нас давно ведётся. И жених загадочно ухмылялся, как будто тайна его женитьбы доставляла ему величайшее удовольствие.

– Свадьба когда? – нашёлся, что спросить ещё, председатель.

– В будущий четверг, в 12 часов дня.

– Так вы, Владимир Михайлович, – сказал мне председатель, – в будущий четверг в 12 часов дня не забудьте прийти…

На этом совещание кончилось. Коридорный подал самовар. И разговор принял более интимный характер: о том, что труднее готовить к экзамену – римское право или русское. В этом интересном разговоре приняли горячее участие все присутствующие…

* * *

Ждали священника… Огромная пустая церковь производила гнетущее впечатление. Где-то возле колонны приютились немногочисленные участники церемонии – жених, невеста и четыре шафера. На лицах у всех были написаны недоумение и неловкость. Разговаривали полушёпотом, потому что каждое громкое слово гулко разносилось по церкви и действовало на нервы. Только сторож, приготовлявший необходимое к венчанию, топал на всю церковь своими сапожищами и этим нарушал почти могильную тишину. В тёмном углу за свечной конторкой копошился псаломщик… Посредине церкви одиноко возвышался аналой, и перед ним был разостлан кусок розового атласа. Только это и напоминало о брачном торжестве, всё остальное было буднично и тускло…

Прошло уже больше получаса сверх назначенного времени. Мы истомились от ожидания. Говорить было не о чем. Соответствующей для настоящего момента разговорной темы никто не мог подобрать.

– Господа, пожалуйте расписаться, – неожиданно прокатился по церкви густой бас, от которого задрожали окна и вздрогнули все присутствующие. У свечной конторки стоял очень полный диакон в очках и смотрел в нашу сторону.

– Кто жених и невеста и господа шафера? Пожалуйте! – снова провозгласил он.

В кучке у колонны произошло движение. Гуськом потянулись к конторке. Диакон тыкал пальцем в книгу и диктовал, наполняя церковь переливами своего баса. Сначала расписался растерянный, но храбрившийся жених. Потом подошла невеста. Некрасивая, с землистым цветом лица, в полинявшем лиловом платье, с искусственным цветком в волосах, она казалась лет на десять старше жениха… Расписались и шафера… Возле полного диакона стоял псаломщик и с нескрываемой иронией поглядывал на всю нашу